Раз и навсегда
Шрифт:
Попытавшись поскорее проглотить напиток, как если бы это была невкусная микстура? Виктория сделала два больших глотка, а затем еще два и задохнулась, когда огненная жидкость обожгла ее нутро.
– Это что-то ужасное, – выдохнула девушка, откинувшись на подушки.
Джейсон немного помолчал, ожидая, пока бренди не окажет своего действия. Затем спокойно сказал:
– Во-первых, объявление в газете о нашей помолвке дал не я, а Чарльз. Во-вторых, вы так же, как и я, не горите желанием обручаться со мной, не так ли?
– Абсолютно
– В таком случае зачем же плакать по поводу того, что мы не обручились?
Виктория одарила его взглядом, полным высокомерного презрения.
– Я и не думала плакать.
– Неужели? – Развеселившись, Джейсон посмотрел на слезинки, еще висевшие на ее длинных загнутых ресницах, и дал ей белоснежный носовой платок. – Тогда почему же у вас нос покраснел, глаза опухли, лицо побледнело и…
Под действием бренди девушка чуть не хихикнула; вытерев слезы, она смущенно сказала:
– Это совсем не по-джентельменски – замечать такие вещи.
На его суровом лице появилась ленивая улыбка.
– Пожалуй, я еще не сделал ничего такого, отчего у вас могло бы возникнуть впечатление, что я – джентльмен!
Подобное признание Джейсона заставило Викторию неохотно улыбнуться.
– Вы абсолютно правы, – заверила она. Сделав еще глоток, она снова откинулась на подушки. – Я плакала не из-за этой глупой помолвки. Из-за нее я просто разозлилась.
– Тогда отчего вы плакали?
Крутя бокал между ладонями, она пристально всматривалась в янтарную жидкость.
– Я вспоминала о маме. Леди Кирби так презрительно отозвалась о ее репутации!.. Это настолько вывело меня из себя, что я не знала, как ответить.
Она быстро взглянула на него из-под ресниц и, поскольку ей показалось, что он проявляет неподдельный интерес к ее рассказу, запинаясь, продолжала:
– Моя мама была доброй, ласковой и нежной. Я начала вспоминать, какой чудесной она была, и от этого заплакала. Понимаете, с того момента, как умерли мои родители, на меня что-то находит – то я чувствую себя прекрасно, то вдруг наминаю невыносимо тосковать по ним и из-за этого плачу.
– Это абсолютно естественно – плакать о людях, которых любишь, – сказал он настолько мягко, что она не могла поверить своим ушам.
Испытывая странное чувство успокоения от его присутствия и низкого мягкого голоса, Виктория отрицательно покачала головой.
– Я скорее плачу о себе, – виновато призналась она. – Плачу от жалости к самой себе, оставшейся без них. Я никогда не думала, что могу быть такой трусихой.
– Мне доводилось видеть, как плачут и храбрые мужчины, Виктория.
Она вгляделась в его суровое, как бы изваянное из камня лицо. И хотя теплый свет свечи смягчал его резкие черты, он все равно выглядел в высшей степени неуязвимым. Невозможным казалось представить его со слезами на глазах. Утратив от бренди значительную долю своей обычной сдержанности, Виктория склонила
– А вы когда-нибудь плакали?
К ее разочарованию, он невозмутимо ответил:
– Нет.
– Даже в детстве? – настаивала она.
– Даже тогда.
И он сделал резкое движение, собираясь встать, но Виктория неожиданно для себя положила руку ему на плечо, пытаясь удержать. Джейсон скосил глаза на ее длинные пальцы, затем перевел взгляд на ее лицо.
– Мистер Филдинг, – начала она, стараясь по возможности продлить и закрепить их короткое перемирие, – я знаю, вам не доставляет удовольствия мое пребывание здесь, но я не задержусь надолго – только до того, как за мной приедет Эндрю.
– Оставайтесь сколько пожелаете, – пожав плечами, холодно ответил он.
– Благодарю вас. – Ее милое лицо выразило смятение от резкой перемены в его настроении. – Я все собиралась сказать вам.., что мне очень хотелось бы установить с вами, ну.., более дружеские отношения.
– Что вы подразумеваете под более дружескими отношениями, миледи?
Плывущая по теплым волнам бренди, Виктория не уловила сарказма.
– Ну, мы все-таки дальняя родня. – Она сделала паузу, пытаясь найти в его лице хотя бы признак благожелательности. – У меня не осталось никого из родственников, кроме дяди Чарльза и вас. Как вы думаете, не могли бы мы относиться друг к другу как кузены?
Казалось, он был поражен ее предложением, а затем повеселел:
– Полагаю, это возможно.
– Благодарю рас.
– Ну а теперь спите.
Она кивнула и свернулась под простыней калачиком.
– Ой, я совсем забыла извиниться – за то, что наговорила вам, когда вышла из себя. У него скривились губы.
– Вы сожалеете о своих словах? Виктория подняла брови, глядя на него с сонной нахальной улыбкой.
– Все, что я сказала, было вами до последнего слова заслужено.
– Вы правы, – признал он усмехаясь. – Но не задавайтесь уж чересчур.
Подавив острое желание протянуть руку и потрогать ее пышные волосы, Джейсон вернулся к себе и налил бренди, затем сел, положив длинные ноги на низенький столик. Продолжая усмехаться, он углубился в размышление о том, почему Виктория Ситон возбудила в нем такое странное покровительственное чувство. Ведь он намеревался, как только она появится здесь, отправить ее обратно в Америку. Причем это было еще до того, как она нарушила заведенный порядок в поместье.
Но сейчас она выглядела такой растерянной и уязвимой, такой юной и симпатичной, что он не мог удержаться от того, чтобы не проявить отеческую заботу о ней. Или, может быть, на него так подействовала ее откровенность? Или ее глаза, которые, казалось, вглядывались прямо в его душу? В ней, чувствуется, напрочь отсутствовало стремление к флирту. «Да это ей и не требуется, – хмыкнул Джейсон про себя, – такие глаза могут соблазнить и святошу».