Раз Кощей, два Кощей
Шрифт:
Ферапонт со значением поглядел на девицу, а потом на свою пустую тарелку.
– Так вот, Иван большой знаток оладий. Он их или так печет или с ягодой, черникой ли, брусникой и прочими ягодами. Может и с изюмом или кедровыми орешками. А жарит их, на чем придется. Хоть на сковороде, хоть на лопате. И в солнечный день и под дождем, и на печке и на костре. А вот блины точно не жарит, не выходят они у него.
– Как интересно. А я никогда не пробовала оладьи с черникой. Меня, тоже, кстати, зовут Василиной.
Девица перебросила нам новую порцию блинов, не обделив теперь и Ферапонта. Я тут же свернул блин и замешкался, выбирая, с чем бы его употребить, С маслом или сметаной. Хотя неплохо было бы и со свежей черникой. Я все же выбрал сметану и сделал пояснение для Василины.
– С черникой оладьи надо делать прямо в лесу, чтобы ягода была свежесобранная. И чтобы оладьи пахли легким дымком, надо их на костре делать.
– Это ты меня так приглашаешь с тобой пойти в лес на черничные оладьи? Как неожиданно. Я подумаю, – хитро улыбнулась девица Василина.
И я почувствовал, как на мне скрестились тяжелые взгляды бородатых мужиков, словно в меня прицелились из двух крупнокалиберных стволов и пальцы уже тянут спусковые крючки. Я даже слегка вздрогнул, ненароком подтянул к себе свое ружьецо и подумал, что вроде бы никого никуда еще не приглашал. Хотя, если Василина считает, что уже пригласил, то может и приглашал. Я схватил с тарелки новый блин и прищурился на мужиков, определяя, на что они могут быть способны. Выходило, что такие ушлые мужики могут быть способны на очень многое, да ведь только всегда есть разные варианты. Но тут меня в бок пихнул локтем Ферапонт и перебросил на мою тарелку блин со своей тарелки.
– Ваня, ты кушай, кушай блины, дорога-то у нас неблизкая. Видите ли, Василина, черника в лесу еще не вызрела, за черникой надо немного попозже идти и, если таковое желание у вас появится, то мы всегда к вашим услугам, и готовы показать вам и, разумеется, вашим сопровождающим самые ягодные места.
– Ах, как это любезно с вашей стороны, что ж, при случае, мы, конечно, воспользуемся вашим предложением.
Василина легонько помахала ручкой, и мужики за ее спиной расслабились и перестали вертеть взглядами дырки в моем теле. Ну и я, соответственно, тоже перестал делать своим взглядом из них решето и мирно переключился на блины, тем более, что это занятие мне нравилось значительно больше.
– А не подскажете ли, очаровательная Василина, какому событию должны мы с Иваном быть благодарны, что нам довелось познакомиться с вами и вашим несравненным искусством изготовления столь великолепных блинов?
– А вы льстец, Ферро Понт, хотя и не скрою, что приятный льстец. А событие обычное, хоть и нечастое, но постоянное. Раз в сто лет проводится испытание и выбираются те, кто сможет пройти из этого места обитания в другое место обитания, ну а там, в новом то месте, уже как кому повезет. Да вот, смотрите сами, сейчас как раз начинается очередное испытание.
Василина показала на вершину Дыроватого Камня, и мы с Ферапонтом повернулись к скале. В сквозном отверстии появился какой-то человек, вылез на карниз и замер, подняв руки над головой. Следом за ним вылез второй. Оба оказались связаны между собой веревкой, закрепленной у них на поясах. Первый шевелил в воздухе руками, шевелил, шевелил, да вдруг замер и подпрыгнул вверх. Подпрыгнул и прямо завис в воздухе на секунду, а может на две. Не успел я удивиться, как он рухнул вниз, а следом за ним с криком ухнул с карниза и привязанный к нему второй испытуемый.
– Вот, блин! – я вскочил с чурбака. Надо было бы побежать, поглядеть, может можно еще чем-нибудь помочь, хотя я ясно понимал, что помочь там уже ничем нельзя. Это ж двадцать саженей, а внизу острые камни.
– Да ничего им не сделается, там внизу нынче сетку натянули, – спокойно прояснила ситуацию Василина, – и вот тебе Ваня, твой блин, коли ты так просишь.
И на мою тарелку упал горячий блин.
– А раньше, говорят, никаких сеток не было, поэтому и проходили многие. А сейчас один за другим падают. Вместо того, чтобы вверх ползти, они все стараются вниз оборваться, никакого желания попасть в дведевятое царство в них нету, симулянты какие-то.
– Куда попасть, в какое такое царство? – глупо переспросил я.
– В дведевятое, – как то хором ответили мне Василина вместе с Ферапонтом. Хором, но по-разному. Сторонняя мне Василина, та ответила благожелательно, я бы даже сказал душевно, а вот мой друг Ферапонт произнес это холодно, отстраненно, как бы, между прочим.
Я же, скорее по инерции, чем по потребности сгреб блин с тарелки, измазал его медом и сжевал. И в процессе жевания, то ли от активных жевательных движений, то ли от избытка меда, а оба эти фактора, я вам скажу, сильно способствуют умственной работе, а, возможно, от чего-нибудь еще, но возникло у меня нехорошее предчувствие.
– Скажи, Василина, а не видела ли ты здесь одного чернявого, неприятного типа. Лицо у него вытянутое, глаза навыкате, черные, брови густые, изогнутые, нос длинный с горбинкой, губы тонкие, злые, усы щеточкой, борода клинышком, на правой щеке шрамик, как от ожога. Предположительно прибыл сюда вместе со смерчем незадолго до нас.
– Ох, Иван, как ты это интересно сказал, я даже боюсь спросить, твоего отца, случайно, не Порфирием ли зовут, уж больно ловко ты описал мне Шарапута колдуна. Но предупреждаю сразу, свидетельствовать против него не буду, вот к этому даже не призывай.
– Даже и не буду, таких намерений у меня и не было. И отчество у меня вовсе не Порфирьевич. Просто встретиться тут должны были, поговорить.
– Опоздал ты Ваня, – Василина всплеснула руками, что совсем не помешало ей ровно разлить тесто по сковородкам.
– Он тут, как только появился, так сразу сговорился с каким-то мужичком и они на пару и отправились судьбу испытывать. Мужичок такой из себя довольно плотный, среднего роста, круглолицый, сероглазый, курносый, губы улыбчивые, подбородок твердый, особых примет не имеет, прибыл сюда в одиночку, пешим ходом.