Разбег в неизвестность
Шрифт:
Не успели мы пожать друг другу руки, как он удивил:
– Проголодались с дороги? Может быть, в ресторан?
– Охотно! – Я не стал дожидаться согласия Анатолия. – Прекрасная идея!
– Пойдемте. – Старос широким взмахом подхватил брошенный на роскошное кожаное кресло пиджак. – Тут за углом есть неплохое место!
Ресторан «Спутник» действительно производил приятное впечатление – но только по меркам шестидесятых годов. Мне было тяжело видеть в «приличном» заведении футуристический интерьер с гладкими закругленными формами и яркими красками. Широкие окна, едва прикрытые легкими занавесками, не прятали летнее солнце, при тотальном отсутствии
Но все же мы попали не в обычную «столовку». Отсутствовали длинная стойка для проталкивания подносов и прочие атрибуты самообслуживания. Небольшие квадратные столы оказались застелены хоть и покрытыми застарелыми пятнами, но белыми скатертями, на столах поблескивали красиво разложенные приборы. В наличии были даже свернутые в конус салфетки, твердые от крахмала, но при этом застиранные до состояния тряпки. В общем, все, как в средней кафешке двадцать первого века. Главное, посетителей оказалось мало, видимо, недешевое было место по местным меркам.
Официант не заставил себя долго ждать. Но принес вместо меню тарелки со сладкой морковкой под сметаной и очень приличным на вид борщом. Оказывается, имелся в СССР аналог бизнес-ланчей будущего, год тут прожил и еще ни разу с подобным не сталкивался. Вроде как в М-граде такого не практиковали. Старос, как завсегдатай, взял процесс в свои руки и попросил чешского пива. При виде чуть запотевших бутылок мне сразу захотелось перенести НИИ «Интел» километров на шестьсот – семьсот западнее текущего местоположения.
Когда первый голод был сбит, Филипп Георгиевич продолжил беседу:
– Ну что, молодые люди, показывайте, что напридумывали.
Нет, он точно иностранец. Ни одному советскому директору в голову не придет просматривать документы в ресторане. Вон Анатолий аж жевать перестал, челюсть от удивления отпала. Понятно, тут начальники вообще питают непреодолимую слабость к огромным полированным столам и телефонным стадам, а также тяжелым двойным дверям и строгим секретаршам. Но удивить человека из двадцать первого века работой в кафешке? Ха-ха-ха… Он еще не руководил фирмой с симиланского пляжа [107] !
107
Симиланский архипелаг – Тайский национальный парк, в котором сохранилась нетронутая природа. Считается одним из лучших мест в мире для дайвинга.
Чтение документов затянулось, пришлось заказать еще по бутылочке пива. Не сказать, чтобы мы в «Интеле» подготовили слишком толстую папку, но было хорошо заметно, как Старос от быстрого пролистывания перешел к вдумчивому изучению и прикидкам.
Наконец он отложил в сторону бумаги.
– Оригинально. Сами это придумали?
– Не совсем. – Лучше сразу признаться, все равно потом специалист поймает меня на нулевой компетенции в разработке ЭВМ.
– Понятно… – Старос одним большим глотком осушил свой стакан. И продолжил формально и жестко: – Вы задали интересную задачу. Но такой проект тяжело выполнить в рамках моего КБ. Мне непонятно, почему вы вообще обратились ко мне, а не к Лебедеву, скажем. Или Глушкову, если вам Москва почему-то не нравится. С вашим невероятным влиянием в ЦК…
– Откровенно и в лоб. – Вооружившись «американской» улыбкой, я попытался перехватить нить беседы, пока вопросы не зашли слишком далеко. – Если это
– Я тоже заканчиваю докторскую. – Старос внимательно посмотрел на меня. – Не пугает?
– Настораживает. – У меня действительно мелькнула мысль об ошибке. – Почему-то многие на этой стадии… Скисают, что ли.
– Бывали за границей? – неожиданно сменил тему Филипп Георгиевич. Невинный вопрос для две тысячи десятого года, но для СССР это очень серьезно.
– Не могу сказать… – Не хотел врать лишний раз, хотя такой ответ – не многое скрывал.
– Понятно. – Собеседник бросил взгляд на безучастно допивающего пиво Анатолия. – Что ж, у всех свои причины.
Похоже, Старос окончательно уверился, что я такой же, как он сам, иммигрант в СССР. Интересно, какую страну он «сделал» моей родиной? Впрочем, в любом случае это неизбежный и даже желательный вариант. Тем временем Филипп Георгиевич продолжил:
– Вы просто не представляете себе, что такое советская военная наука. Стоит защититься, и вот вы получаете две зарплаты, имеете рабочий день с девяти до пяти, два совершенно свободных бибдня [108] в неделю. Все, что нужно – раз в год написать формальный отчет. Люди в этой системе деградируют мгновенно!
108
Библиотечный день.
– Но ведь столько возможностей для работы! – Тупизна системы не укладывалась в моей голове. – В конце концов, есть еще стимулы, премии там, медали, слава, наконец!
– А зачем? – грустно улыбнулся Старос. – В одиночку сейчас многого не добиться. «Успокоившихся» ученых всегда будет больше, и они не допустят, чтобы рядом кто-то интенсивно работал. Сожрут, обязательно сожрут и не подавятся, сволочи!
Последнее он почти выкрикнул. Похоже, реально у мужика наболело, раз ему настолько было наплевать даже на присутствие третьего, да еще кагэбэшника. Хотя я не зря его представил как близкого друга.
– Петр, в этой стране кандидат мэнээс – по сути, лаборант, моющий пробирки, получает больше, чем ведущий инженер отраслевого НИИ, который тянет на себе целое техническое направление в стране. Доценту платят как директору завода, у которого на плечах выполнение плана и ответственность за тысячи людей! [109] И ты на что-то надеешься при внедрении ЭВМ в производство? Да там инженеры загубят все, при первой возможности сбегут, только помани краешком бессмысленной диссертации! – Тут Старос бросил взгяд на мой безымянный палец и продолжил: – Иначе их жены запилят насмерть.
109
Нигде в мире, кроме СССР, научный титул не давал пожизненной ренты (единственным исключением была Испания при Франко). В марте 1946 года, сразу после постановления о новой системе оплаты, Петр Капица направил Сталину письмо с решительными возражениями. Но он не был услышан.