Разбег в неизвестность
Шрифт:
– Как можно вернуть такую кучу золота? Да еще с процентами?
– Хор-р-роший вопрос! Хотя благодаря Петру мы знаем, что договориться можно, и на вполне терпимых условиях. Так что еще не поздно! Может быть, даже без золота обойдемся, например, будем следующие десять лет бесплатно возить французов на орбиту. Раза по два за год.
– Думаешь, согласятся?
– Почему бы и нет? В марте НАСА как раз заявило своему конгрессу, что стоимость программы «Аполлон» составит более двадцати миллиардов долларов. Если в золоте, то выйдет раза в два больше царского долга. Орбита, конечно, не Луна. Но суммы получаются сравнимыми, а перспективы для де Голля очень заманчивые.
Беседу прервало неожиданное появление официантки, за беседой незаметно пришло время идти на обед. Подавали пойманную Шелепиным черноморскую акулу, или катрана. Самая немудрящая снасть, спиннинг, миллиметровая леска, стальной поводок и кованый крючок… Но сколько андреналина, когда полчаса тянешь из голубой бездны в полсотни метров эту крупную и сильную рыбу!
Конечно,
Шелепин даже поинтересовался у повара, почему такая вкусная «акулятина» не продается в магазинах, тогда как акул в море хватает, а их лов не запрещен для всех желающих. Оказалось, приготовление еды «умеет много гитик», и если поступить с катраном подобно большинству домохозяек – порезать и пожарить на сковороде, – получится нечто малосъедобное.
После обеда Александр Николаевич опять занялся чтением переводов зарубежной прессы. Но расстраивать супругу рассказами не стал, хотя и было чем. Коммунистическая партия пыталась показать всему миру реальные достижения советского народа, которому, черт возьми, было чем гордиться! Однако за границей заметили только «страшное» – тяжелые межконтинентальные ракеты и атомные боеприпасы. Причем большинство газетчиков попросту не верило, что советское предложение по разрядке и совместному контролю за вооружениями серьезно и осуществимо.
К примеру, какая-то заштатная Los Angeles Times [210] вообще умудрилась дополнить речь «бывшего Председателя КГБ товарища Шелепина» на Байконуре словами Сталина «а потом, как сил накопите, – нож ему в спину!» [211] . От таких заявлений в душе поднимались злость и гнев на проклятых империалистов. В очередной раз возникали сомнения, а не зря ли решили ограничить десятью тысячами количество боеголовок.
Доверия к СССР в мире не было, и это являлось серьезной проблемой. Обыватели Запада отчаянно боялись Советского Союза, но совершенно не уважали. Тем более что буржуазная пресса кормила своих читателей сущими небылицами, представляя русских чуть ли не захватчиками с Марса. Впрочем, это понимал даже Хрущев, не зря развивал «народную дипломатию». В смысле таскал за собой по миру свиту из десятков артистов, художников, слесарей и доярок. Где-то, к примеру в США, это неплохо помогало. Там люди простые, могли сами, если что, корове хвост закрутить в нужную сторону. Зато в чопорной Великобритании Никиту из-за этого принимали за настоящего клоуна.
210
Не такая и маленькая газета, она четвертая по тиражу в США. На 2007 год в ее активе было 38 Пулицеровских премий.
211
Сталин так обмолвился в конце войны, рекомендуя югославским коммунистам достичь согласия с королем Петром II.
Увы, СССР значил в мире намного меньше, чем казалось до этого. Но только после недельного изучения зарубежных газет и журналов для Шелепина стала очевидна сложившаяся ситуация. Пока на столах всяких бюргеров, реднеков и прочих буржуа не появятся советские хлеб, мясо, телевизор, радиоприемник, на их заводе не «поставят» изготовленные в СССР ЭВМ и станок с ЧПУ, на электростанции не придут трубы с самотлорским газом – проблему общения «на равных» не решить.
Стоило ли на этом фоне делать де Голлю предложение выступить посредником и инициатором решения германского вопроса? Захочет ли он найти подходы к федеральному канцлеру ФРГ Людвигу Эрхарду? Конечно, генерал ратовал за уменьшение влияния США [212] на вопросы европейской политики. Он даже обещал выступить с критикой вторжения в Индокитай. Но рвать экономические связи с Америкой по меньшей мере не был готов… Товарищ Шелепин сам не заметил, как заснул.
212
В сентябре 1966 года реальной истории, в знаменитой речи в Пномпене (Камбоджа), де Голль выразил неодобрение Францией участия США в войне против Вьетнама.
Осенью тысяча девятьсот шестьдесят пятого года в тихом историческом центре Цюриха, по адресу Schtzengasse, 1, что между реками Лиммат и Зиль, был открыт «Wozkhod Handelsbank» [213] , входящий в структуру Внешторгбанка. Это был далеко не первый загранбанк СССР, поэтому его появление прошло практически незамеченным. Да и функция данного учреждения была весьма очевидной –
213
Такой банк был организован в 1966 году реальной истории, однако его директором будущий знаменитый «советский трейдер» Юрий Карнаух стал лишь в 1969 году.
Но недолго ему пришлось осваиваться в новой должности. Сразу после наступления нового, тысяча девятьсот шестьдесят шестого года последовал вызов в Москву. И там начались настоящие чудеса. Для начала состоялся неожиданный разговор с товарищем Косыгиным. Председатель Совета Министров живо интересовался обстановкой в Швейцарии, новыми знакомствами среди банкиров и даже слухами. А потом последовало предложение, от которого было сложно отказаться…
…В картине будущего, которую Петр Воронов обрисовал товарищу Шелепину, значился факт отказа США от привязки доллара к золоту. Причем не в какой-то отдаленной перспективе, а, наоборот, в самом начале стремительно надвигающихся семидесятых. Для советских экономистов, с которыми Александр Николаевич провел осторожные консультации, идея разрыва незыблемых Бреттон-Вудских соглашений [214] казалась немыслимой, противоестественной, да и вообще невозможной. Часто ответ звучал в стиле еврейского анекдота, вопросом на вопрос: «Да они что, самоубийцы, свою экономику разрушать?»
214
После Бреттон-Вудса доллар стал единственной валютой, которую можно было свободно конвертировать в золото. Обмен проводился в соотношении 35 долларов за тройскую унцию (одна тройская унция равна 31,10348 грамма).
Однако специальное «расследование» по линии КГБ выявило очень интересную картину. Более года после основания в тысяча девятьсот шестьдесят первом году «Золотой пул» [215] , специально созданный для стабилизации рыночной цены золота на уровне договоренностей Бреттон-Вудса, покупал и продавал примерно одинаковое количество золота и легко сводил баланс «в ноль». Более того, в тысяча девятьсот шестьдесят втором – тысяча девятьсот шестьдесят третьем годах желтый металл пришлось скупать с рынка, причем виноват в этом был сам СССР, который «выкинул» на торги ни много ни мало, тысячу двести сорок четыре тонны за два года. Примерно столько же продавалось до этого во всем мире. Но в дальнейшем даже постоянные поставки Советского Союза и сбыт растущей добычи из ЮАР не могли удовлетворить быстрорастущие потребности рынка. «Золотой пул», скрипя зубами, понемногу распродавал свои резервы и с нетерпением ожидал очередного массированного «вброса» золота из СССР. Без этого свести концы с концами оказалось затруднительно.
215
Участниками «Золотого пула» были Федеральный резервный банк Нью-Йорка, а также ЦБ Великобритании, ФРГ, Франции, Италии, Бельгии, Нидерландов, Швейцарии.
Более того, во многих странах в условиях дефицита и ограничений появились свои подпольные рынки золота. Контрабандой не брезговали ни арабские шейхи, влюбленные в желтый металл до самозабвения, ни обладающие одной из лучших в мире ювелирных промышленностей итальянцы. Конечно, на государственном уровне обычно до такого не опускались, но и бороться с идущим «мимо долларов» оборотом драгоценного металла не торопились.
Записка в Президиум ЦК, в которой описывалось создавшееся положение, прозвучала как гром среди ясного неба. Получалось, что Советский Союз буквально спасает своих врагов! [216] И это при том, что уничтожить империализм, да еще не считаясь со средствами, искренне мечтал каждый член ЦК. Ведь неизбежность краха капиталистической системы в целом не просто декларировалась на любом партсобрании страны. Большинство коммунистов в него действительно верили.
216
Всего за 12 лет хрущевского правления было продано около трех тысяч тонн золота.
На внеочередном заседании Президиума быстро нашли крайнего – Никиту Сергеевича. С конструктивными идеями было хуже, лишь ближе к вечеру Шелепин, достаточно наслушавшийся «волшебных» предложений соратников, взял слово:
– Если предложить хорошую цену, капиталисты продадут и саму веревку, на которой их же и повесят, – начал он словами великого Ленина. – Но эта веревка должна быть золотой!
И предложил план, который позже, после детальной проработки, получил название «Прыжок в солнце» [217] .
217
«Прыжок в солнце» – роман Девида Брина, первый в трилогии «Сага о возвышении». Написан в 1980 году. В числе прочей литературы был распечатан с ноутбука пришельца из будущего.