Разбег
Шрифт:
— Да, конечно, Юрий Ратхович. Мне уже значительно лучше. Вот Рамазан Ганиевич розы принес. Посмотрите, какие крупные и яркие!
— Я же сам их вырастил! — гордо сказал Рамазан. — Я как приехал на Вышку и принял буровую, сразу же занялся разведением роз. Посадил сначала один куст, потом еще один, а сейчас уже десять корней.
— Трудно выращивать? — спросила Таня.
— Танечка, я душой чувствовал, что эти розы достанутся самой красивой девушке в мире, — польстил Рамазан.
— О, вы какой! — Таня засмеялась и поднесла к губам букет темно-красных роз.
Юра
— Значит, уже выздоравливаете, Русланова? Это хорошо. А мы все думали…
— Я не знаю, Юрий Ратхович, о чем вы там думали, — с некоторым вызовом сказала Таня, — но я уже зачислена в штат управления. Так что, не ждите меня в КРБ.
— Неужели обиделись на всех?
— Обиделась на одного, причем тут все.
— Татьяна Мирановна! Но мы же вышвырнули этого негодяя — ноги его больше здесь не будет.
— Спасибо за участие, Юрий Ратхович, но вы могли бы и не допустить того, что случилось. Вы — инженер, но работаете только с механизмами, а о воспитании людей совсем не думаете. Вы называете свой участок комсомольско-молодежным, а держите на участке рецидивиста.
— Татьяна Мирановна, кто же мог ожидать такого — даже от рецидивиста! Рецидивист, в какой-то мере, все же человек, а этот тип оказался просто-напросто животным. Я виноват, что не разглядел в нем отпетого негодяя.
— Танечка, — сказал очень ласково Рамазан. — Юрий Ратхович не виноват. Разве он может залезть в душу каждого? Тут нужно особое внимание. Клянусь вам,Танечка, пока я жив, вас больше не тронет ни одна чужая рука, не обидит ни один подлый взгляд.
Девушка ничего не ответила Рамазану, только с тревогой бросила взгляд на Юру — как он среагировал на эти слова.
— Ну что ж, Татьяна Мирановна, простите — я действительно виноват. Пойду, не стану мешать вашей беседе. Выздоравливайте, и — счастья вам на новом месте. — Юра откланялся.
— Юрий Ратхович, неужели вы обиделись! — Таня шагнула за ним. — Юрий Ратхович, ну куда же вы!
— Кулек забыли, товарищ Каюмов, — напомнил Рамазан.
Юра, не останавливаясь и не оборачиваясь, отозвался:
— Это Татьяне Мирановне!
Вечером, поездом, Юра уехал на Вышку. О Тане, как о девушке, которая смогла бы быть его любимой, он решил забыть: поклонников у нее много. Вот и Рамазан один из них. Что касается его, для нее он всего лишь инженер Юрий Ратхович. Она даже о просьбе — называть его запросто, по имени, забыла, а точнее не вняла его просьбе. Действительно, чего ради — Юра? Можно подумать, у него с ней какие-то особые отношения…
Юра целиком ушел в работу, но забыть о Тане было против его воли, и, разъезжая по буровым или сидя над сводками показателей проходки скважин, он то и дело вспоминал о ней. Он часто думал и завидовал Рамазану. Парень что надо, любой девушке понравится. Здоров, широкоплеч, говорлив — за словом в карман не полезет, к тому же любитель цветов — увлечение для мужчин редкое. Встречая Рамазана, Юра старался не подавать виду, что завидует ему. Но что-то и Рамазан не очень бывал весел. Однажды зайдя в КРБ, чтобы сдать сводку, он преподнес телефонистке Леночке три розы. Юра шутливо заметил:
— Смотри, Рамазан, узнает Татьяна Мирановна, — приревнует.
— Ну что вы, Юрий Ратхович! Вы жестоко ошибаетесь, если считаете, что Татьяна Мирановна неравнодушна ко мне. У нее есть другой. Она так и сказала мне: «Простите, Рамазан, но мое сердце целиком занято другим».
— Кто же этот счастливчик? — все еще в шутливом тоне спросил Юра.
— Откуда мне знать, Юрий Ратхович! Разве такое женщины говорят. Может быть, кто-то из Грозного… сокурсник какой-нибудь.
— Вероятно, так и есть, — согласился Юра. — Но не будем завидовать, а лучше пожелаем Татьяне Мирановне самого большого счастья.
— Я тоже так думаю, — сказал Рамазан. — Она достойна самого большого счастья.
Дни, полные напряжения, летели быстро. Позади остались август и сентябрь. На вышках и бараке, на домиках заалели призывы в честь двадцать третьей годовщины Октября. Добыча нефти на действующих скважинах Центрального участка заметно возросла. Промысловики применяли на старых буровых повторное глубинное бурение. Все нефтескважины были оснащены глубинными насосами. Два и три года назад разлившаяся по низине нефть из фонтанов собиралась в специальные нефтяные амбары. На этом участке действовала «легкая кавалерия», и начальником штаба у молодежи был Юрий Каюмов. «Туркменнефть» взяла обязательство дать стране в сорок первом году 800 тысяч тонн нефти. Впереди еще был целый год, но показатели добычи все время росли. И на участках разведочного бурения одна за другой вступали в эксплуатацию буровые. Настроение у нефтяников было по-настоящему ударным.
Юра, занятый делами, днем редко бывал у себя в кабинете. Чаще всего заходил туда после ужина, когда в час пересмены на буровых, к нему шли по разным вопросам люди. Тогда же раздавались в его кабинете и телефонные звонки. Тревожило начальство «Туркменнефти», плановый отдел, отдел кадров…
— Мне, пожалуйста, инженера Каюмова! — голос показался Юре очень знакомым.
— Я слушаю, — отозвался он.
— Юрий Ратхович, это я… Русланова… Таня…
— А… Вот это кто! А я подумал — знакомый голос. Здравствуйте, Татьяна Мирановна. Чем могу служить?
— Боже, как официально, — обиделась Таня. — Значит не зря я все время думаю, что вы на меня почему-то обижены?
— Ну, что вы, Татьяна Мирановна! За что я должен на вас обижаться? — Юра прикрыл дверь и сел на подоконник.
— Тогда почему не заходите в управление? Вернее, заходя в управление, ни разу не заглянули в лабораторию?
— Да как-то… — Юра не нашелся что сказать.
— Об альпинизме почему-то забыли! — Таня засмеялась приятно, с едва уловимой иронией.