Разбитая жизнь
Шрифт:
— Я тоже так считаю, — пробормотал Игнат, — но навестить алкоголика надо, тут без вариантов.
Добавить к сказанному было нечего. Это было все, что удалось собрать. Пища для размышлений появилась, но не больше того.
— Ладно, ребята, спасибо и за это, — вздохнул Андрей. — Расходимся, уже поздно.
— А выпить? — возмутился Игнат, хватаясь за бутылку. — Вроде все обговорили, можно и посидеть.
— Наливайте! — встрепенулась Даша. За полчаса она не вымолвила ни слова, но очень внимательно слушала.
— Поздно уже, — поморщился Андрей. — Топайте на фиг, пока мосты не развели.
— Будь проще, Андрюха, — взбунтовался Борька. — Глядишь, и люди к тебе когда-нибудь потянутся. Ты что, неживой уже?
— Парни, как жаль, что вы не летаете… — скрипнул зубами Андрей.
— Они правы, — заявила Галка. — Не по-русски это — оставлять водку. А пока не выпили — держи. — Она порылась в куртке и извлекла
— Правда, в разные зоны, — хмыкнул Борька.
Андрей завел Дашу в самую глушь урочища. Там они могли не опасаться облавы. Тайга застыла, мглистый лунный свет растекался по земле. Блуждали туманные тени. До наступления темноты он успел построить в низине шалаш, натаскать в него все необходимое для комфортного сна.
— Не помылись… — бормотала Даша, обвиваясь вокруг него. — Скоро привыкнем, такими и будем ходить. Странно здесь как-то, — она опасливо поглядывала через его плечо. — Такое ощущение, что привидения летают, нашептывают что-то. Не сказать, что очень страшно, но как-то… необычно…
— Пусть летают, — лениво бормотал Андрей. — Это аномальная зона, здесь всю дорогу какие-то странности. Пока ты со мной, можешь ничего не бояться.
— Я и дальше хочу быть с тобой… — прошептала она и закопалась ему в воротник.
— Но мне же сидеть по гроб жизни, — рассмеялся Андрей.
— Так докажи, что ты невиновен.
— Я и пытаюсь…
Она задумалась.
— Знаешь, Андрюша, я, конечно, не обладаю твоей интуицией, но кое-что умею чувствовать. Ты заметил, что я не сказала ни слова, пока вы с друзьями обсуждали наболевшую тему? Я внимательно слушала, моделировала ситуации, прислушивалась к ощущениям. Что-то не так, Андрюша.
— Что именно? — он напрягся.
— Не знаю. Во всем происходящем было что-то неестественное, натянутое. Словно кто-то очень боялся. Не тот страх, что нас поймают, а что-то другое… Не могу популярно объяснить, просто чувствую. Ты ничего такого не испытывал?
— Боюсь, что нет… — отозвался Андрей.
— Я могу и ошибаться. Попробуй разложить это дело по полочкам — как молекулы на атомы. Какие главные улики против тебя? Они ничтожны. Пуговица со штормовки — ее оторвали за день-за два до преступления и оставили на поляне после убийства. Сомнительно, что ее подбросили потом. Не забывай, что начальные следственные действия проводили люди, которые не знали о твоем существовании и о том, что тебя подставят. То есть работали обычные оперативники. Как они узнали, что эта пуговица принадлежит тебе? Явно кто-то надоумил. Почему явились с обыском и сразу полезли под сарай, найдя эти пресловутые сапоги от комплекта химической защиты? Значит, тоже была наводка. Кто их мог тебе подбросить? Думай. Если придумаешь, отсюда и надо плясать…
— Бесполезно, — засыпая, проговорил Андрей. — Подбросить мог любой, не так уж сложно…
Он очнулся посреди ночи, распахнул глаза. Даша скатилась с него, разметалась и посапывала в сторонке. Он ее не чувствовал, оттого, наверное, и снилось что-то пакостное. Будто снова был в армии, карантин, курс молодого бойца, почему-то глухая овражистая местность. На него смотрели колючие глаза из-под стекол противогаза. Глухая команда: «Защитный костюм надеть! Газы!» — и он начинает совершать нелепые движения, путается в хлястиках, а веревка держателя почему-то чересчур длинная, приходится забрасывать на шею. Она сжимает горло…
Сумрачные тени бродили по лесу, зыбко растекались, легкий ветерок ворошил сухую листву. Снова «ночные дозоры» патрулируют урочище. А ведь он был не прав. Даша умница, наставила на истинный путь. Вот откуда нужно отталкиваться. «Подбросить мог любой, не так уж сложно…» А почему, собственно, любой? Думай, голова. Твой дом и придомовая территория на Кривобалочной улице в 2004 году были окружены рослым забором. Он сам его возводил годом ранее, после того как пьяная компания с соседнего участка возомнила эту территорию своей. С пьяной компанией он разобрался, но мама попросила отгородить участок. Такая же ограда с улицы — можно перелезть, если не боишься сесть на клин. На калитке замок, на ночь закрывается во избежание нежелательных посещений. Допустим, можно перелезть, хотя и трудно. Но как объехать страшную и злую кавказскую овчарку Джохару, чья будка находилась недалеко от сарая? Отличная собака, преданная по уши, с виду монстр, оттого и кличку получил соответствующую. Всегда привязан, на звуки извне не реагирует, но если
Единственный человек мог дать хоть какой-то ответ. Если вспомнит. МАМА.
Андрей в растрепанных чувствах ударил кулаком по охапке хвои. Подпрыгнула Даша.
— Все в порядке? — испугалась девушка.
Он обнял ее:
— Спи…
А утром вскочил — уверенный, решительно настроенный. Солнечные лучи просачивались через листву. Даша сидела перед ним на коленях, хорошенькая, само смирение, смотрела на него влюбленными глазами и гладила по небритой щеке.
— Ты прямо из сказки, — заулыбался Андрей.
— Ага, — она кивнула, — выгнали.
Он всмотрелся:
— Да, действительно, бледная ты сегодня.
— Помылась, — объяснила Даша. — Ручей под боком, я рискнула до него дойти. И пулей обратно. Портал не разверзся. А теперь рассказывай, дорогой. Чую, ночью явилась тебе истина. Ты же не хотел обмануть спящую девушку?
Женщина в стареньком заштопанном плаще подошла к окну и отогнула шторку. Несколько минут назад она вернулась из магазина, еще не разделась, только поставила на стол пакет с покупками. Вокруг нее в последнее время происходило что-то загадочное. То странное чувство несколько ночей назад, когда ей казалось, что в доме кто-то был. То пронзительная головная боль, то необъяснимый подъем на ровном месте и страстно хотелось мыть посуду, мести избу, колоть дрова, освоить старенький компьютер, оставшийся после сына. А потом опять нападала депрессия, тоска закручивала горло морским узлом. Она отогнула шторку, выглянула наружу. Из дома было плохо видно — мешал забор, но, похоже, та машина все еще стояла. Над гребнем ограды прорисовывалась мятая крыша. Старенькие бледно-синие «Жигули» — в райцентре такого хлама еще хватало. Когда она возвращалась из магазина, ее не оставляло чувство, что эти «Жигули» тащатся за ней. То проедут немного, встанут, потом еще немного проедут, приткнутся к обочине. Не может Тамара Александровна ходить быстро, тем более с пакетом — ноги болят, одышка с каждым годом все сильнее. Наверное, померещилось, ведь бывают же совпадения одно на тысячу — как бывший математик, она прекрасно об этом осведомлена. Да и кому понадобилось за ней следить?
Она вздохнула, посмотрела в зеркало. В принципе, не старая, телосложение почти не изменилось, только волосы совсем седыми стали, морщинок много. В калитку забарабанили. Женщина вздрогнула и вновь прильнула к окну.
— Тамара Александровна, вы дома? — раздался громкий и, похоже, рассерженный женский голос. — Я знаю, что вы дома, открывайте! Сколько можно вас ждать? Вас уже несколько дней ожидают в бухгалтерии, чтобы вы пришли и осчастливили нас своей подписью. Вам пенсию выдали? Выдали! Этот горе-алкаш, который называет себя почтальоном, забыл взять с вас роспись! Вам звонили уже трижды! А сегодня надо сдавать отчетность! Тамара Александровна, открывайте, мне придется вас лично препроводить, а то вы никогда не дойдете! — И в калитку забарабанили с новой силой.