Разбитые сердца

Симакова Марина

– Ты настоящий, – шепчет она, руку опускает мне на футболку, затем кладет ее мне на грудь, в то место, где бьется мое сердце.

– Конечно я настоящий, теперь я буду рядом.

– Ты всегда исчезал, – Келли садится в кровати и прижимает колени к груди, я тоже сажусь.

– Я не понимаю тебя.

– Там в подвале я представляла тебя, а может это мне просто снилось. Я ощущала твое тепло, даже твой запах, ты прижимал меня, а я просила не исчезать, мне было так страшно.

– Иди ко мне, – я прикасаюсь к ее плечу, но Келли вздрагивает.

– Мне

надо в душ.

– Я могу сходить с тобой, – я сказал не подумав, но теперь она боится. – Иди, я буду в низу.

– Джастин, теперь я другой человек. Я никогда не смогу жить прежней жизнью, – произносит она, смотря в пол.

– Только ведь и я теперь другой, Донну ты же не отталкиваешь, так и меня не отталкивай, – она молчит.

– Мы все теперь другие, но мне не нужна твоя жалость, – теперь ее голос звучит грубо, – я тоже встаю и хватаю ее за руки, я злюсь на нее.

– А теперь посмотри мне в глаза и скажи, ты видишь там жалость? Может быть сочувствие, но точно не жалость. Ты думаешь, мне было легко, потерять свою девушку, девушку, которую я безумно любил? – она вырывает свои руки, а ее глаза сверкают гневом, щеки же слегка краснеют. О да, моя малышка, где-то там.

Келли достает одежду и чистое полотенце и выходит из комнаты, что ж мне вот даже зубы не чем почистить, но я никуда не уйду. Я начинаю осматривать комнату Келли, ничего лишнего, кровать, комод с одеждой, телевизор. Раньше в ее комнате было множество фотографий, со мной, с Самантой, с родителями, а теперь здесь пустые и холодные стены, такой же хочет казаться и Келли. Делаю глубокий вздох, а затем спускаюсь вниз. На кухне Донна готовит блинчики. Сразу же окунаюсь в воспоминания. Перед школой я всегда приезжал к Келли, где наслаждался вкуснейшим завтраком. Больше всего я любил сырники со сметаной, Келли же предпочитала яйца и бекон. Так же на кухне присутствует доктор Гриффин, ведь вчера ему так и не удалось поговорить с ней.

– Кофе? – спрашивает Донна, вырывая меня из таких чудесных воспоминаний, которые засели глубоко внутри меня.

– Да.

– Блинчики?

– С удовольствием. Я скучал по твоим завтракам, – делаю глаза как у кота из Шрека, а Донна ухмыляется.

– Келли проспала всю ночь? – вдруг спрашивает док, а меня бесит, что он интересуется, хоть и понимаю, что ей нужна помощь. Значит Донна посвятила его в ночной инцидент, интересно что еще она рассказала?

– Да, один кошмар, потом я лег с ней. Она проснулась первой.

– Это прогресс, утром как она себя вела? – плотно сжимаю зубы, Келли хочет оттолкнуть меня, и я это понимаю, но не принимаю и никогда не приму. Она гладила меня по щеке, но этого я им не расскажу, потому что это только между мной и ей.

– Обычно, – фыркаю я, док же ухмыляется, он не верит моим словам.

– Спасибо тебе, – вдруг произносит Донна. – Я будила ее, но она долго не могла успокоиться, а затем лежала и смотрела в потолок.

– Миссис Робинсон, я люблю ее, теперь я знаю, что она жива и буду рядом. Мне нужно съездить за одеждой, потому что я останусь

здесь, – обнажаю свои зубы в ослепительной улыбке, Донна закатывает глаза и улыбается.

– Раньше бы я тебе надавала по шее, но теперь не могу не согласиться.

– Вы не выгоняли меня, когда я пробирался к ней через окно, – я помню ее признание, она слышала окно, но думала, что это я пришел к Келли.

– И теперь тоже не прогоню.

– Она стабильна, если не считать кошмаров и ее осторожность. Даже выходя в магазин, она чувствует легкую панику, – произносит док серьезным тоном.

– Что вы посоветуете? – спрашиваю я.

– Возьмите Келли с собой за одеждой. Сейчас у вас каникулы, ходите в кино, покажите ей, что жизнь продолжается.

– Я и так знаю, что она продолжается, – фыркает Келли и проходит мимо нас, я издаю смешок, она сразу же бросает на меня гневный взгляд, а я пожимаю плечами в ответ. Но за всей этой маской я вижу интерес в ее глазах, она просто немножко боится, ей нужно адаптироваться к жизни на свободе.

– Джастину надо переодеться… – начинает док, но я перебиваю его.

– Пошли на свидание, сходим в парк, карусели и все такое, – я прожигаю ее взглядом.

–Ты же в курсе, что тебе не залезть ко мне в трусики? – спрашивает она. Донна давиться своим кофе, а док ухмыляется.

– Сегодня может и нет, хотя кто знает, – я улыбаюсь как чеширский кот от уха до уха.

– Я не хочу никуда ехать, – рявкает она.

– Иди одевайся, иначе гулять пойдешь в пижаме, – показываю ей язык, но она остается не приступной.

– Это угроза? – фыркает Келли.

– Нет, всего лишь обещание.

– Джастин, помягче, – говорит Донна, хмуря брови. Она ее мать, хочет защитить ее, но только не от меня.

– Нет. С ней случилось это дерьмо, но она справилась. У нее две руки и две ноги, голова на плечах, я не собираюсь обращаться с ней как с инвалидом.

Келли бросает на меня свой взгляд, в ней что-то ломается, затем она молча поднимается наверх, а я продолжаю пить кофе, док молчит, как и Донна. Даю ей двадцать минут, а потом прибегну к экстренным мерам.

– Джастин…

– Нет, можете ничего не говорить. Я знаю, Келли изменилась, но все же в ней живет та девчонка, и я заставлю ее вернуться, – мы сидим в тишине, лишь слышно тиканье часов. А затем я слышу топот, поворачиваюсь и вижу Келли.

– Я готова! – на ней шорты и футболка, на голове кепка, а волосы собраны в хвост.

– Отлично, поехали.

– Джастин, запиши мне свой номер, – говорит Донна, вбиваю цифры.

Мы выходим на улицу, солнце слепит и уже начинает печь, Келли идет и молчит, она прерывает молчание, когда осматривается по сторонам.

– Где твоя машина?

– У супермаркета, идти десять минут. Кстати, ты помнишь Джереми? Мы вместе живем.

– Хорошо.

– Келли, я никуда не денусь, я буду рядом. Даже если ты меня будешь вновь отталкивать, я все равно буду рядом, – она смотрит на меня, но молчит. Ее мозги сейчас думают, а мне это не нравится.