Разбиваясь вдребезги

angel.anastasia

Я сразу почувствовала сильную дрожь по всему телу.

Зейн знает моё имя?

Это совсем нехорошо.

Но я всеми усилиями стараюсь скрыть свой страх и лишь усмехаюсь парню в ответ.

– С чего ты решил, что меня зовут Джессика? – почти смеясь, произношу я – И вообще, что это за глупое имя?

Но это не сработало.

Усмешка пропала на губах Зейна, его лицо резко стало серьезным, а глаза опасно заблестели.

– Давай будем говорить с тобой серьезно, моя дорогая – Малик подходит ко мне совсем близко и садиться на корточки, благодаря чему мне удобнее смотреть

в его карие глаза – Я все знаю о тебе, Джессика Лоуренс. Я изучил подробно каждую мелочь из твоей биографии и теперь мне абсолютно всё известно о тебе. И даже можешь не стараться сделать из меня дурака. И лучше вообще не шутить со мной, Джессика, а то тебе будет намного хуже.

Он говорит медленно, пристально смотря в мои глаза. Я нервно сглатываю и чувствую исходящую опасность от этого человека.

Зейн Малик в прошлом работал киллером. Наверняка, он убил довольно много людей и моё убийство не должно являться для него проблемой.

Но почему-то у меня создается ощущение, что моя смерть – это самый наименьший вред, который мне может причинить этот человек.

От этой мысли сердце невольно сжалось.

Но я понимала, что показывать Зейну, как я его боюсь, не стоит. Я буду идти до конца. И посмотрим, к чему это приведет. Все равно мне нечего терять.

– Я совершенно не боюсь тебя, – уверенным голосом заявляю я – ведь от таких расфуфыренных индюков, как ты, мне никак не может стать страшно.

Лицо Зейна очень сильно напрягается, а глаза приобретают черный оттенок.

Крепко сжав свои розовые губы, парень резко хватает меня за горло и прислоняет к стене.

– Я же предупредил, что меня не стоит злить! Я вижу ты тут очень смелая. Ну что ж посмотрим, какой смелой ты будешь дальше!!! Я даю тебе последний шанс, Джессика! Либо ты сейчас же отвечаешь мне на все вопросы, либо ты узнаешь какого это быть под властью такого человека, как я.

Его слова звучат грозно, но меня совсем не пугает это, скорее даже наоборот забавляет.

– Я ничего тебе не скажу, – слышится мой твёрдый и уверенный голос – тебе никак не запугать меня.

– Правда? А если я тебе сообщу о таком имени, как Клавдия Джонс?

Я до боли сжимаю свои зубы и еле сдерживаю себя, чтобы не врезать этому ублюдку прямо в лицо. Не дай Бог, он тронет Клавдию! Я убью его своими же руками!

Клавдия Джонс является моей опекуншей. Она очень помогла мне, после смерти моего отца. Сама по себе Клавдия человек очень добрый и заботливый. Она относилась ко мне как к своей дочери, тем самым смогла заменить мою мать, которая ушла от моего отца, когда мне еще не было даже семи лет. Я многим обязана своей опекунше и поэтому всеми силами старалась не ввязывать её в свои опасные дела. И сейчас я просто не могу позволить Зейну причинить какой либо вред Клавдии. Она мне, как родная мать, и я ни за что не дам её в обиду.

Заметив, как я начинаю злиться, Малик лишь ухмыльнулся и, приподняв мой подбородок, внимательно изучил моё лицо.

– Эта женщина тебе дорога, разве не так?

Я молчу. Зачем говорить, если Зейн сам знает ответ?

Он понял для меня ценность этого человека. Я никак не могу его обмануть.

– Ты надеюсь, понимаешь, что если

я захочу, то смогу убить твою милую опекуншу самым извращенным способом? – сквозь презрительную ухмылку, говорит Зейн.

Я до боли сжимаю свои руки и глазами, полными гнева, смотрю на довольного брюнета.

– Ты не посмеешь. – Со злостью в голосе произношу я, чувствуя, как ускоряться мой пульс и повышается давление.

– Еще как посмею, моя милая.

– Нет.

– Ты и сама знаешь, что да.

Я молчу, так как говорить что-либо просто бессмысленно.

Зейн медленно проводит своей рукой по моей шее, спускаясь ниже к груди, останавливаясь на откровенном вырезе моего сексуального платья. Его взгляд оценивающе смотрит на моё тело, которое застыло от сильного страха и напряжения, а потом глаза Зейна снова пристально взглянули на моё лицо.

– Я могу сделать с тобой всё что угодно, Джессика – Зейн сексуально облизал свои пересохшие губы – Твое тело меня так заводит, что я даже не могу удержаться. Знаешь, я так хочу обладать тобой. Хочу, чтобы ты подчинялась мне, чтобы ты была только в моей власти.

Глаза парня похотливо заблестели, и я почувствовала тот сильный жар, который резко вспыхнул в его теле.

– Я никогда не стану твоей, Зейн!

– Станешь. Совсем скоро. Можешь в этом даже не сомневаться. Знаешь, мысль о том, чтобы ты принадлежала мне, настолько заманчива, что я могу тебе простить твою неразговорчивость и твоё плохое поведение этой ночью.

– Да пошел ты!

– Оу, Джессика, твой дерзкий язычок начинает мне надоедать, – Зейн ухмыляется и настолько близко прислоняться к моему лицу, что наши губы находятся лишь в нескольких сантиметрах друг от друга – Если ты будешь продолжать в том же духе, то мне придется тебя наказать.

От наглости этого человека я чувствую, как закипает моя кровь. Еще немного и я просто не выдержу!

– Может уже приступить за твое воспитание? – задумчиво интересуется Зейн.

– Себя воспитывай, а меня оставь в покое, ублюдок!

Малик лишь рассмеялся на мои слова, а затем, совсем неожиданно для меня, впился в мои губы страстным поцелуем.

Он начинает жадно и собственнически меня целовать, иногда больно покусывая меня за губы и обжигая их своими страстными прикосновениями. Я начинаю со всей силы сопротивляться, но мои связанные руки делают мои попытки по детски ничтожными. Надавив своими руками на мои скулы, Зейн заставил меня приоткрыть рот и позволить языку парня проникнуть внутрь.

Я начинаю брыкаться ногами, отчего Зейн крепко сжал мои бедра и пододвинул еще ближе к себе.

Я чувствую, как его достоинство упирается в мою ногу. И ненасытное желание парня начинает пугать меня не на шутку. Я обессилена и совсем не знаю, что делать.

Вдруг Малик отстраняется от моих губ, и я пытаюсь отдышаться.

– Знаешь, – Зейн опрокидывает меня на пол и нависает своим тяжелым телом сверху – Я думал немного потерпеть, но сейчас я передумал. Я хочу тебя, Джессика. Прямо сейчас.

Мои глаза расширились от испуга, и я сразу попыталась закричать. Но холодная рука брюнета резко прикрыла мой рот, лишая меня возможности издать хотя бы звук.