Разборка (Пропавшие без вести)
Шрифт:
– Я не могу!
– сказал Тюрин и зашелся от хохота.
– Чего тут смешного?
– хмуро поинтересовался Мамаев.
– Извини. Нервы. Это у меня от нервов. Сейчас, погоди, выпью минералочки. Все. Молчу.
– Так вы согласны, господин Мамаев?
– робко спросил Иванов.
– Всего сто тысяч.
Мамаев немного подумал и предложил:
– Десять тысяч.
– Согласен, - поспешно кивнул посетитель.
– Рублей.
– Господин Мамаев!
– Нет?
– Мне даже на зубы
– Вызови охрану, Тюрин. Пусть его выкинут.
– Согласен! Господин Мамаев, я согласен!
– Езжай за бумагами. Привезешь документы, получишь бабки.
– Еду, уже еду. Вы не могли бы дать мне машину? Или немного денег на такси? Тогда обернусь быстрей.
– Я сам с ним съезжу, - решил Тюрин.
– Давай-ка на выход, коллега. Как мы, юристы, говорим: с вещами.
На пороге Мамаев придержал Тюрина. Дождавшись, когда гость выйдет, приказал:
– Если бумаги стоящие, дашь ему две штуки баксов. Чтобы не возникал.
– Одной за глаза хватит.
– Две, - повторил Мамаев.
– Ничего, я себе еще наворую.
IV
Бумаги оказались стоящими. Протокол заседания трибунала и приговор полностью занимали школьную тетрадь в клеточку. Листы слежались, текст чуть выцвел, края пожелтели. Не было никаких сомнений, что записи сделаны почти двадцать лет назад.
Заседание трибунала состоялось 16 декабря 1984 года в Кандагаре.
– Проблема снята, - с облегчением заключил Мамаев.
– Россия правопреемница СССР. Смертный приговор остается в силе. Всех наград он лишен. Значит, никаких прав на амнистию не имел.
Тюрин его оптимизма не разделял.
– Пока не получим подлинное дело, проблема не снята.
– Получим. А пока хватит и этого. Чтобы объявить его в розыск, хватит.
– Не хватит, Петрович. К кому ты с этим пойдешь?
– Я знаю к кому.
– И что он тебе скажет? "Дай основания. Дай настоящие документы, тогда объявлю хоть план "Перехват". Вот что он тебе скажет. А если не найдется архивное дело? С него же погоны снимут!
– Как оно может не найтись?
– возмутился Мамаев.
– Смертный приговор! Такие дела хранят вечно!
Но Тюрин оказался прав. Милицейский генерал, который многим был обязан Мамаеву, кряхтел, мялся, бил себя в грудь, клялся в дружбе, но объявить Калмыкова в розыск наотрез отказался.
– Дай приговор трибунала, настоящий, - почти буквально повторил он слова Тюрина.
– Будет бумага - всех на уши поставлю. Без нее - не могу.
Мамаев приказал Тюрину взять самых толковых сотрудников и заняться архивами Военной коллегии:
– Все дела в сторону. Все! Носом рой, но без документов не приходи!
– Найдем, Петрович, - заверил Тюрин.
– Если есть, найдем.
"Если есть". Оговорка не понравилась Мамаеву. Но он понимал, что и здесь Тюрин может оказаться прав. Спору нет, такие дела должны
Черт его знает, что с этими архивами могло произойти за полтора десятка лет!
Мамаев принимал посетителей, разбирался с делами, а из головы не выходило: а вдруг архивы пропали? Когда угодно могли пропасть. И в самом Афгане. И в суматохе вывода наших войск. Да и потом - в пору нескончаемых постсоветских пертурбаций.
Вернувшись домой, он сел было к телевизору, но понял, что не в состоянии смотреть на мельтешню политиков на экране. А когда появился президент Путин, раздраженно выключил телевизор и ушел в кабинет. Доставая из бара бутылку "Хеннесси", подумал, что не стоило бы пить, пока дело не разъяснится. Но все же выпил, не почувствовав ни вкуса, ни крепости коньяка. Налил еще. Походил по кабинету и, решившись, набрал номер мобильного телефона Пастухова. Звонить очень не хотелось, но этот звонок был нужен. Не тот случай, чтобы пренебрегать даже малой возможностью прояснить ситуацию.
– Слушаю, - раздался в трубке почему-то невнятный голос Пастухова.
– Добрый вечер, Сергей Сергеевич. Это Мамаев.
– Минутку, господин Мамаев, сейчас дожую. Трубка
звякнула о что-то металлическое или стеклянное. Стал слышен гул разговоров, смех, их заглушила музыка.
– Извините, - вновь возник голос Пастухова.
– Слушаю вас.
– Вы не могли бы сделать музыку потише?
– вежливо попросил Мамаев.
– Нет. Это джаз Гараняна. Я у китайского летчика Джао Да. Это такой...
– Ресторан!
– раздраженно перебил Мамаев.
– Знаю, что ресторан! Что вы там, черт возьми, делаете?!
– Не понимаю вашего тона, - удивился Пастухов.
– Но если это вас так интересует... Я ужинаю здесь с очень милой дамой. С Галиной Ивановной Сомовой, бывшей женой Калмыкова. Едим каких-то червячков. Название непонятное, вид подозрительный, но вкус замечательный. Сейчас я выйду в холл. Ну вот, здесь тихо. Чем вызван ваш звонок?
– Вы узнали что-нибудь о Калмыкове?
– Может быть.
– Что?
– Странный вопрос. Наш договор расторгнут. А отношения у нас не настолько дружеские, чтобы по вечерам болтать об общих знакомых.
– Я был неправ. Прошу извинить. Я погорячился. Пять тысяч долларов аванса будут переведены на счет центра доктора Перегудова завтра утром.
– Двадцать, господин Мамаев, - поправил Пастухов.
– Что двадцать?
– не понял Мамаев.
– Двадцать тысяч долларов. Цена контракта возросла. И никаких авансов. Все вперед.
– Не круто?