Разбой в крови у нас
Шрифт:
– Кто ж такой он был-то? Назвался?
– Нет. Да я и не спрашивал, когда он мне целковый положил, – дернул бровью бакалейщик, напоминая о себе.
Захар полез в карман за мелочью, про себя удивляясь подозрительной щедрости неизвестного мужика.
После этого эпизода путешествие стало казаться ямщику просто невыносимо медленным. При каждой остановке он спешил разузнать, как обстоят дела у его барынь и не заметил ли кто-нибудь подозрительного мужика. Но больше Захару не везло столкнуться с теми, кого этот таинственный человек расспрашивал. Однако уверенность в том, что он здесь уже побывал, не оставляла молодого человека.
К тому же теперь в вечерних сумерках ему стало мерещиться, что кто-то преследует медленно плетущийся обоз. То какая-то неопределенная тень мелькала за деревьями на обочине, то трещали под чьими-то шагами ветки, хотя все обозники были при этом на виду.
Захар пытался обратить на это внимание Григория, но тот, удивительно чуткий в другие моменты, сейчас оставался глух и слеп. Паломник предпочитал заводить беседы о том, как дивно разливается свет на лесных холмах и как щемит сердце от открывающихся с вершин просторов. Это всегда заставляло Захара отступать.
Третья ночь застала припозднившихся путников в дороге, и обозникам пришлось разбивать лагерь под открытым небом. Товар в их подводах был не тот, чтобы опасаться грабителей: соль да вяленая рыба. Потому никаких особых мер для безопасности обозничий не предпринимал – только за порядком следил.
Однако ямщик, уже изрядно уставший от какой-то неопределенной угрозы, которая ему везде мерещилась, решил во всем разобраться. Еще с вечера он позаботился о том, чтобы выбрать такое место для ночлега, к которому не просто будет незаметно подобраться. Пока Григорий занимался лошадьми – распрягал, поил и кормил, Захар осматривал лагерь.
Наклонившись, чтобы взглянуть на оглоблю у задних колес телеги, краем глаза он заметил движение у соседней повозки. Захар мгновенно выпрямился и кинулся в ту сторону, но уже никого не увидел. Он знал, что скажут ему другие, – какой-нибудь зверь подходил разведать, нет ли чего вкусного. У крупных дорог, по которым постоянно ходят обозы, таких зверей развелось немало.
Ночью Захар лег спиной к костру, чтобы глаза не привыкали к свету и можно было издали заметить приближающегося врага. Григорий, который после посещения старца Макария прекрасно спал по ночам, накрылся дерюгой, позаимствованной с телеги, и устроился у костра.
Ямщик делал вид, что спит. Старался дышать ровно и не слишком много шевелиться. До него доносились все тревожные лесные звуки, но пока ничего, хотя бы отдаленно похожего на шум, производимый человеком, он не слышал. Постепенно лагерь обозников затих, грубые голоса и смех сменили нестройное сопение и храп.
Захар уже с трудом боролся с подступающей дремотой, сознание незаметно уплывало. Чтобы удержаться от соблазна уйти в страну грез, ему пришлось кусать себе губы. Это помогло.
Наконец, кажется, в самый глухой час ночи молодой человек различил в неумолчном ночном шуме осторожные шаги. Кто-то крался вдоль ряда телег с противоположной от обозников стороны.
У каждой телеги неизвестный приостанавливался, затем раздавался какой-то шорох, и через несколько мгновений человек возобновлял свое движение вдоль обоза.
Одна из стреноженных лошадей шумно повела ноздрями, учуяв незнакомца, и тот замер ненадолго, а затем продолжил свой путь. У следующей телеги он задержался. Ямщику удалось рассмотреть лохматую голову и мешковатую одежду незнакомца.
Тот снова чем-то прошуршал, а потом, к удивлению Захара, подтянулся на руках и неуклюже перевалился через высокий борт повозки внутрь. Там он, видимо из осторожности, надолго замер и не показывался.
Воспользовавшись тем, что неизвестный не может его видеть, Захар поднялся и осторожно, стараясь не шуметь, подкрался к повозке с другой стороны. Не в силах ждать дальше, чтобы понять намерения неизвестного, ямщик одним стремительным прыжком взлетел на борт.
В густом полумраке среди тюков сложно что-либо разобрать, но, когда лиходей шевельнулся, Захар его заметил. Грубая холстина, закрывавшая содержимое телеги, была откинута, а непрошеный гость сидел тут же. Увидев возникшего как из-под земли Захара, неизвестный попытался встать, но ямщик ему не позволил. Схватив его за щуплую шею, молодой человек стал его неистово трясти, цедя сквозь зубы:
– А ну, отвечай, кто таков? Зачем тут шныряешь?
Тщедушный тип только мычал что-то не-внятное, всхлипывал и совершенно не сопротивлялся. Это немного успокоило Захара, и он перестал немилосердно трясти свою жертву.
В этот момент повозка качнулась на мгновение, и ямщик оглянулся. Разбуженный возней и голосами, Григорий пришел посмотреть, что затеял его спутник. Зевая во весь рот и потягиваясь, он невнятно пробормотал:
– Отпусти ты его, пока не придушил совсем. Али не видишь – бродяга рыбкой полакомиться хотел!
Захар недоверчиво зыркнул на спутника, но от подозрительного типа все же отодвинулся.
Паломник оказался прав – подошедшие вскоре обозники с огнем осветили забившегося в угол замызганного босого бродягу, успевшего ухватить в телеге кусок вяленой рыбы. Судя по всему, он тут ее и собирался съесть.
– Чего молчал-то? Так бы я тебя и прибил! – с досадой рявкнул на нищего Захар.
Ответ он с трудом смог понять, так как у бродяги зубов уже почти не осталось:
– А шо шкажешь-то? Хто я таков, уше и шам не помню…
Захар покривился и обратился к своему спутнику:
– Может, с этим бедолагой я и сглупил, но ведь кто-то же расспрашивал про двух женщин у того бакалейщика!
– Был там кто-то, но может, и не их искал, а? – отвечал ему на это Григорий. – А ты уже разволновался и на всех кидаешься…
Этот случай весь следующий день служил в обозе любимой темой для шуток. Даже длинноусый обозничий посмеивался над излишней бдительностью своего кучера. Бродяге он позволил ехать с ними до пристани, до которой оставалось уже около полудня пути. Там содержимое обоза должно было перекочевать в трюм какой-нибудь посудины и пуститься вниз по Каме.