Разбой в крови у нас
Шрифт:
Таинственный «кто-то», о котором говорил Григорий, очень занимал воображение Захара, так что он даже забыл считать верстовые столбы и вычислять, как скоро они доберутся до Перми.
Когда впереди показалась пермская застава, солнце уже было в зените. Ворота города символизировали два каменных обелиска с двуглавыми орлами на вершинах. Они находились на вершине холма, с которого можно было обозреть расположенный ниже город. Широкий тракт уводил в пригород, застроенный деревянными домами, и дальше в центр. Там виднелись многочисленные церковные купола, каменные особняки купцов и промышленников.
Но путь обозников сейчас лежал не в центр Перми, а к пристани на Каме. Именно там сходились все торговые пути: водный, колесный и железнодорожный.
Чтобы подобраться к нужному причалу, телегам пришлось пересечь «чугунку», как в народе называли рельсовые пути. Как только у обоза появились крючники, занимавшиеся погрузкой товара, работа кучеров могла считаться законченной. Они тут же обступили обозничего в ожидании оплаты.
Раздавшийся в этот момент гудок возвестил о приближении паровоза. Люди поспешили убраться с путей, и многие замерли в ожидании редкого зрелища – прохождения пассажирского поезда.
Захар тоже поддался общему настроению и наблюдал за тем, как вдоль насыпи пронеслась неудержимая разноцветная вереница вагонов. Выкрашенные в желтый цвет вагоны первого класса для богачей, синие – для зажиточных горожан и зеленые – для всех, кто в эти категории не попадал. Ему еще ни разу не приходилось путешествовать в этих металлических чудовищах, хотя чугунка и добралась до Тюмени четыре года назад.
А когда поезд промчался мимо и открылся вид на дорогу, Захар заметил на ней нечто знакомое.
По Сибирскому тракту, обратно в сторону Верхотурья, медленно полз тот самый тарантас, который неделю назад наняли казанские барыни.
Не говоря ни слова, Захар припустил вверх по склону наперерез тарантасу. Игнорируя удивленные выкрики, ямщик выскочил на дорогу и схватил под уздцы незнакомую белую лошадь, которая в одиночку тащила громоздкую повозку.
– Откуда у тебя этот тарантас? – тут же выпалил Захар.
– Ишь какой народец пошел! – раздраженно бросил в ответ кучер, совершенно не похожий на того, который увез барынь. – И без вежества, и без стеснения!
– Прости меня, мил-человек, – сбавляя тон и невольно используя любимое обращение своего спутника, продолжил расспросы ямщик. – На таком же точно тарантасе отправились в путь мои знакомые, и я волнуюсь, не случилось ли чего?
– Да откель мне знать? – В ответах кучера приязни не прибавилось. – Куплен этот драндулет мной на торгу за хорошие деньги.
– А каков из себя продавец был?
– Да пермский он! Завсегда барахлом торгует – перекупщик, в общем.
Захар разочарованно опустил голову и отошел с дороги, пропуская раздраженного кучера.
Что-то случилось то ли с барынями, то ли с их кучером. И чтобы узнать, что именно, нужно было попасть в Пермь, а для начала получить расчет у обозничего. Захар поспешил назад к суетящимся возле причала людям.
Захар понуро шел по вечерним улицам незнакомого города. Пора было вернуться в постоялый двор, который они с Григорием облюбовали для ночлега еще днем. Молодой человек не был уверен, что идет правильно, но, вопреки обыкновению, не выспрашивал дорогу у прохожих. Он был полностью погружен в свои мысли.
А мысли эти были не слишком веселые. Если уж на то пошло, то сам он считал, что находится в полном отчаянии.
Потратив полдня на поиски хоть каких-то следов Башмаковых, Захар потерпел полное поражение. Ни в одном из четырех солидных постоялых дворов города, адреса которых ему выдал разговорчивый половой, ничего не слышали о казанских барынях. Ямщику пришлось потратить немало сил на то, чтобы развязать языки надменным слугам из дорогих заведений, но их рассказы принесли ему только разочарование.
Напрашивался вывод: либо Башмаковы в Пермь не доехали и тогда нужно возвращаться на Сибирский тракт и искать их следы, либо у них не осталось денег и пришлось селиться в одном из многочисленных дешевеньких трактиров. Конечно, возможны были и еще менее приятные варианты, но о них Захар предпочитал вообще не думать.
От этого тревога за женщин не унималась, но тем не менее поиски и расспросы нужно было прервать до завтрашнего утра. Единственное, что сейчас мог сделать ямщик, это поделиться новостями со своим спутником и, возможно, услышать от него какой-нибудь дельный совет.
Бесшабашно перебежав дорогу перед самым носом у разругавшего его извозчика, Захар наконец очутился у постоялого двора, где он остановился вместе с Распутиным. Это было небольшое здание с кирпичным первым этажом и деревянным вторым.
Спальни для постояльцев были наверху, а на первом этаже гостям подавали местные кушанья, самым вкусным из которых считались пельмени. Именно из Пермской губернии это незамысловатое блюдо распространилось на всю империю.
Зайдя внутрь, Захар нетерпеливо осмотрелся и, не найдя своего спутника, поспешил с расспросами к половому.
– Да ушел он, голубчик! – на бегу ответил парень, одетый во все белое. – С час уже как. Спросил, где тут ближайший храм, и ушел. На вечерню, поди, собрался.
– И где же тот храм?
– Тут недалече! Церковь Марии Магдалины на углу Покровской и Верхотурской.
Ямщик размышлял недолго. Сидеть одному в четырех стенах, когда сон не идет, а все мысли норовят свернуть туда, куда их не просят, ему совершенно не хотелось.
Легко поднявшись, он снова вышел на улицу. Служба должна была уже подходить к концу, а до церкви было всего несколько минут пешком.