Разбойник Чуркин. Том 1
Шрифт:
– Эх, дядя Фёдор, грех тебе будет! – укорял один из сотских крестьянина деревни Куровской, выходя из волостного правления.
– В чем грех-то, по твоему? – вопросил тот.
– А вот, что разбойникам потачку даёшь.
– Бойкий ты какой, погляжу я на тебя – признай я их, тебе ничего, а мне бы досталось: Чуркин отомстил бы за них.
– Нет, Фёдор Фёдорыч хорошо сделал. Поди там, таскайся по судам, а отперся, и ладно, – сам цел, и домик в безопасности, а то, пожалуй, скажи: слово-то воробей, а из-за него всю деревню выжгут, – порешил пожилых лет мужичок из соседней деревни.
Понятые люди потянулись в свою деревушку, а сотские отправились
День склонялся к вечеру, а беседа сельского начальства всё ещё продолжалась. Становой пристав пригласил сесть с собой рядком и содержателя трактира. Бутылочки опорожнялись одна за другой, разговор принял весёлый характеру развязал язычок и трактирщик, подсмеиваясь, над фабрикантом, получившим приличное внушение от Чуркина.
– И откуда он взялся, проклятый? – заметил становой пристав.
– Шёл из деревни Давыдовой, ну, и наткнулся на его степенство, потаскал за волосы и получил за это четвертной билет, – сказал трактирщик.
– Зачем он в деревню то попал? – любопытствовал становой.
– В гостях у трактирщика был, двух его приятелей схватили, а он уплелся.
– Следовательно, сотские его прозевали?
– Из-под рук у них вывернулся. Об этом мне понятой Гурьян Сидорыч рассказывал. Когда сотские с понятыми стояли у трактира, да разговаривали, он услыхал их шаги, приложил ухо к оконной раме, вышел на двор и дал стрекача в задние ворота.
– Позвать сюда сотских! – крикнул пристав.
Они явились. Становой молча покачал головой, погрозил пальцем и сказал:
– Дураки вы – Чуркин у вас в руках был, и вы не могли его взять.
– Никак нет, ваше высокородие, его с Исаевым и Жиряковым не было, – отвечали те.
– Ослы, я вам говорю, был! Пошли вон!
Сотские вышли.
– Вот и поручи какое-либо дело этим олухам, – протянул его благородие, осушая рюмку очищенного.
– Ваше благородие, пакет от исправника! – сказал служащий трактира.
– Где он?
– Курьер привёз, прикажете позвать?
– Зови.
Вошёл курьер, подал исправнику конверт, тот взял его, расписался в рассыльной книжке, приказал посланному дать стакан вина и торопливо распечатал послание. Все присутствовавшие вытянули свои физиономии и как-то бессмысленно уставили на него глаза, в ожидании, что-то он скажет.
Становой быстро пробежал бумагу, пожал плечами и произнёс:
– Час от часу не легче: исправник требует к себе. На деревню Барскую облава назначена.
Через час начальство и фабрикант оставили трактир. Трактирщик, провожая их, подумал: «Эх вы, горе-богатыри, Чуркин проведёт вас и выведет!»
Глава 5
Поводом к облаве на деревню Барскую, в которой находился дом Чуркина, послужили доносы, что разбойник частенько бывает в ней, проводит с домашними дни и ночи и затем отправляется на добычу. Но пока исправник собирался посетить упомянутую деревню, Чуркин разгуливал себе по селениям, братался с крестьянами, и нередко задавал им роскошные угощения. Для таких пирушек он избирал себе сельские кладбища, находящаяся близ селений на возвышенностях и окаймленные деревьями. На эти пирушки выходили все жители тех селений, к которым, принадлежали кладбища. Красные девицы и молодицы участвовали в них, водя в своих праздничных костюмах хороводы, и сам Чуркин был не прочь пройтись по кругу и спеть песенку. Он был красивый молодец, лет 28, с чёрной, как смоль, бородкой, тёмно-карие глаза его были окаймлены густыми, длинными ресницами: чёрные, подстриженные
9
Поярковая шерсть – шерсть, получаемая при стрижке молодняка овец в возрасте 5-7 мес. От шерсти взрослых овец П. ш. грубошёрстных и полугрубошёрстных пород отличается лучшими технологическими свойствами (большим блеском, лучшей уравнённостью).
Бывали случаи, что такие пикники он устраивал в лесной глуши, только не для деревенских обитателей, а в угоду своей шайке и ближайших своих соучастников, крестьян и пастухов, служивших у него в качестве тайной полиции. Словом, разбойник жил весело, как какой-нибудь польский пан давно минувших времён.
Но горе было тем обитателям окрестностей, над которыми он, так сказать, командовал. Если кто-либо, бывало, обидит его семейных или вознамерится сделать на него самого донос, тот жестоко платился за то.
В первых числах июня месяца 1874 года, сторож Малиновского казенного леса, находящегося неподалёку от села Запонорья, Афанасий Осипов Жохов, человек лет 35, служивший ранее в военной службе и вышедший в отставку унтер-офицером, обходил рощу дозором, вместе с двумя своими товарищами. Обойдя лес, сторожа, около 11 часов утра, возвращались обратно по дороге, ведущей из села Запонорья к Ильинскому погосту; не доходя до дороги с четверть версты и на таком же расстоянии от пикета, на котором днём и ночью находились три стражника, они встретили идущего от того пикета разбойника Василия Чуркина, вместе с пятнадцатилетним братом его Иваном и крестьянином деревни Давыдовой, Яковом Ивановым Курановым. Лесники, завидя Чуркина, сняли свои шапки и низко ему поклонились; разбойник ответил им тем же и, подойдя к Жохову, спросил:
– Ты был 4 июня у мирового судьи, вместе с братом моим, Иваном старшим?
– Да, был, – отвечал стражник.
– Скажи, пожалуйста, зачем так получилось?
– Иван порубку в лесу сделал, а я его поймал.
– Какую такую порубку?
– Сосну одну свалил, а мировой оштрафовал его за то на девять рублей шестьдесят две копейки.
– Он заплатил штраф?
– Нет ещё, а должен будет заплатить.
– Как ты думаешь, честно ты поступил?
– По закону, как присягу принимал.
– Почему же ты с другими так не поступаешь? Рубят у тебя в лесу не по одному дереву, а десятками, и ты молчишь, а тут придрался?
– Это уж дело моё!
– Вот же тебе за то!… Помни, как Чуркиных обижать! – крикнул разбойник и при этом так сильно ударил Жохова по левой щеке, что тот закачался.
В тот же момент, Иван, брат разбойника, и Яков Куранов накинулись на лесника и сбили его с ног. Чуркин вынул из кармана пистолет, взвёл курок, приставил к груди лежащего Жохова дуло оружия и сказал: