Разбойник Чуркин. Том 1
Шрифт:
– На этом месте был убит Чуркиным староста деревни Ляховой, Киров.
– Давно это было?
– 9-го мая 1872 года.
– При каких обстоятельствах было совершено это убийство?
– Киров ехал с базара из села Загарья, один в телеге, за ним неподалёку тянулись под хмельком другие мужички, вот они и видели, как из кустов вышел Чуркин с ружьём, прицелился в Кирова и убил его наповал, а затем, не спеша, скрылся в кусты, догонять убийцу никто из них не осмелился, боясь за свою жизнь, – доложил его благородие.
– За что же он убил его?
– Староста Киров был вызван в Окружный суд свидетелем, по делу брата Чуркина Степана и показал не в его пользу,
– Ну, хорошо, садитесь. Деревянко! Набей-ка мне в трубку табаку, – сказал исправник.
Тот исполнил приказание, не сходя с козёл, кони снова помчались, и вскоре полицейские власти прибыли в деревню Заволенье. Деревянко был послан отыскать сельского старосту Кирикова, который вскоре явился и подошёл к, исправнику, отвешивая низкие поклоны.
– Вот что, братец, собери человек 30 мужиков и приведи их ко мне, – сказал ему отец-командир.
– Слушаю-с, ваше высокородие.
– Ну, марш, да поживее.
Мужички собрались. Исправник объяснил им причину, по которой он обеспокоил их, и попросил их сейчас же отправиться в деревню Теренькову. Те, по своему обыкновенно, почесали затылки, переглянулись друг с другом и подумали: «принесло же их в самую рабочую пору», но делать было нечего, поплелись, по указанию начальства.
Путь был не длинен. Власти опередили мужичков за версту от деревни и с ними вместе вступили в неё. Тереньковские обитатели, увидав толпу людей, а впереди оной исправника с двумя приставами, не на шутку всполошились и оставались в недоумении, размышляя: «зачем это, мол, принесла их сюда нелёгкая?»
Глава 9
Бегавшие по деревне ребятишки, завидя нежданных гостей, торопливо убрались по домам и оповестили домашних о прибытии чужих мужиков и начальства, а те, желая полюбопытствовать, что все это значит., высунули в окна свои шершавые головы, и затем один за другим высыпали на улицу.
– Где здесь староста живет? – прокричал Деревянко первому встречному крестьянину.
– А вон там, видишь, домик с зелёными окнами, это он самый и будет, – отвечал тот.
Староста, не дожидаясь вызова, был уже за воротами и, торопливо направившись к экипажам начальства, отвесил ему поклон и стал, как лист перед травою.
– Ты здешний староста, Иван Иванов? – спросил у него исправник.
Точно так, ваше высокоблагородие, – ответил тот.
– Где дом крестьянина Карасёва?
– Вот тут, неподалёку…
Исправник вышел из своей брички; примеру его последовали и становые пристава. Заволенским крестьянам дан был знак двинуться вперёд, а затем им приказано было окружить дом Карася и никого из него не выпускать. Команда над ними была поручена приставу Николаю Алексеевичу Протопопову. Оставив двадцать человек понятых на улице, исправник повёл остальных на двор, за ними последовали становой пристав 1-го стана и староста.
Ульян Тимофеевич Карасёв находился дома; с поклонами он принял своих гостей, но при этом, видимо, растерялся.
– Чуркин у тебя? – спросил его исправник.
– Зачем он ко мне зайдет? – ответил тот.
– Ты всем приют даёшь, знаем мы тебя!
– Оно точно, даю; на то у меня и постоялый двор.
– Нечего с ним даром слова тратить, нуте-ка, ребята, принимайтесь за обыск, да смотрите, каждую норку ощупайте: здесь, говорят, всякие тайники имеются для беглых и разбойников, – сказал Семён Иванович.
Понятые, становой пристав и старосты стояли, как вкопанные.
– Ну, что ж вы, истуканы, что ли, какие? Принимайтесь за то, что
– С чего же прикажете начинать? – спросил пристав у исправника.
– Первоначально осмотрите двор, сеновал и самую крышу его, а потом уже и самый дом.
Работа закипела. На сеновале были найдены два спящих человека; один из них оказался сыном хозяина дома, а другой был принят понятыми за разбойника Чуркина. Для того, чтобы арестованный каким-либо образом не улизнул, он тотчас же был связан. Исправник, обрадованный таким счастливым исходом, приказал привести арестованного в избу, но каково же было его разочарование, когда он увидал, что это вовсе был не Чуркин, а какой-то неизвестный оборванец.
– Ты кто такой? – спросил у него исправник.
– Крестьянин Бронницкого уезда, села Степановского, Василий Тимофеев.
– Как ты сюда попал?
– Дорогою проходил, утомился и зашёл отдохнуть.
– Зачем же ты под сено спрятался?
– Не поздоровилось маленько, озноб напал, вот я и лёг, где потеплее.
– Паспорт есть у тебя?
– Как же имею, вот он, – доставая из-за голенища сапога свёрнутый, измятый и испачканный паспорт, ответил тот.
Семён Иванович бережно развернул плакатный вид [10] незнакомца и с трудом только разобрал, что плакату этому срок истёк год тому назад.
10
Плакат – (нем.). 1) плакатный паспорт. Вид на жительство, выдаваемый из уездного казначейства податному сословию, для отлучек из постоянного места жительства.
– Паспорт-то твой, голубчик, давненько взят?
– Переменить, ваше благородие, не успел.
– Бродяга ты, как я вижу. Староста, убери его куда-нибудь, да смотри, чтобы стрекача не задал; гусь-то, как видно, из хороших.
– Цел будет, – отвечал тот и отдал его в руки своих односельчан.
– Искали волка, а поймали зайца, – протянул себе под нос Семён Иванович, смотря вслед уходившему бродяге.
По тщательному осмотру исправником дома Карася, он оказался во всех отношениях приспособленным для укрывательства тёмных личностей. В овине навалена была солома, на которой видны были углубления, примятые ночлежниками; в сарае, стена которого выходит в поле, под самой крышей положены были, в виде палатей, жерди, на которых постлано было сено, порядком ужо примятое ночлежниками; в самой крыше проделано было отверстие, в которое свободно мог пробраться человек и скрыться; под самым домом устроено также логовище для отдыха; в задней половине самого дома помещалось питейное заведёте, которое содержал крестьянин Зарайского уезда, Трофим Михайлович Тарусин; в комнатке же, выходящей окнами на улицу, жил сам Карась и пускал к себе ночевать любого, кто бы только ни пожелал.
– Однако, брат, я вижу, человек-то ты ловкий, хорошо устроил ночлеги, – заметил Карасю исправник.
– Нельзя же: летом в избу никого не загонишь, каждый наружу лезет, – ответил тот.
– Я не к тому говорю, а зачем ты бродягам приют даёшь?
– У них на лбу, небось, не написано об этом, всякого пускаем, тем живём.
– Чуркин бывает же у тебя?
– Может, и заходит, кто его знает? Спрашивать не станешь, кто он и откуда.
– Разве ты его в лицо не знаешь?
– Нет, слыхал об нем; все говорят о Чуркине, а какой он из себя, спросить не догадывался.