Разбойник Хотценплотц и муравейник с начинкой
Шрифт:
— Бабушка! Бабушка! — Касперль и Сеппель склонились над ней. — Скажи же хоть что-нибудь, бабушка! Ты не можешь ответить?
— Нет, — чуть слышно выдохнула бабушка. — Я в обмороке.
Сеппель стремглав кинулся за лейкой, Касперль притащил поливочный шланг. Бабушка на йоту опередила их попытку привести ее в чувство: едва только Касперль собрался было пустить воду, она открыла глаза.
— Касперль! — воскликнула она. — И Сеппель! Как хорошо, что вы тут!
Лишь
— Вы должны извинить меня за то, что я вас сразу не заметила, — попросила она слабым голосом. — Не каждый день все-таки падаешь в обморок, не правда ли?
Она потеребила фартук и наморщила лоб, словно бы напряженно вспоминая о чем-то.
— Тут произошло кое-что такое, — проговорила она, — о чем я хотела поговорить с вами, господин Димпфельмозер, — нечто весьма важное… Однако что ж это было?
Касперль и Сеппель тайком подавали ей знаки. Один хватал себя за воротник, другой выбрасывал три пальца и указывал ими на господина Димпфельмозера.
— Что с вами? — спросила бабушка. — Вечно вы гримасничаете!
Поскольку бабушка не понимала, Касперль вынужден был высказаться без обиняков.
— Не хочешь ли ты поздравить господина Димпфельмозера с повышением в звании? — откровенно спросил он.
— Это тоже, это, естественно, тоже. Бабушка поспешила с сердечными поздравлениями, потом снова погрузилась в глубокое раздумье.
— Тут было еще что-то другое, — бормотала она. — Тут было ещечто-то…
Продолжить она не успела, потому что вдруг кто-то громко заколотил изнутри в дверь прачечной.
— Откройте! — услышали они зычный и настойчиво грубый мужской голос. — Меня заперли здесь самым незаконным образом! Отворите же наконец дверь, черт побери!
С печатью и подписью
Касперль и Сеппель, господин Димпфельмозер и бабушка были столь ошарашены, словно получили кочергой по макушке. Миновало довольно много времени, прежде чем они оказались в состоянии предпринять что-либо.
Господин Димпфельмозер первым начал с того, что сделал глубокий выдох и обнажил саблю.
— Хотценплотц! — крикнул он громовым голосом. — Вы окружены! Немедленно выходите — и не оказывайте сопротивления! Вы меня поняли?
— Так точно, — произнес из-за двери Хотценплотц. — Только вот выйти-то отсюда я не могу: бабушка Касперля заперла меня здесь.
— Бабушка Касперля? Бабушка схватилась за голову.
— Правильно, господин Димпфельмозер, я все теперь вспомнила! — Она с нескрываемой гордостью огляделась по сторонам. — Такого вы от меня, по всей вероятности, не ожидали, каково?
— Вот так дела, потрясающе!
Господин Димпфельмозер вложил саблю в ножны, выхватил карандаш и открыл записную книжку.
— Позвольте, пожалуйста, занести инцидент в протокол!
Бабушка собралась было поведать, как хладнокровно она перехитрила разбойника и заперла его под замок, однако ее перебил Хотценплотц.
— Откройте! — закричал он. — Я по горло сыт сидением здесь, дьявол вас возьми! Меня освободили из окружной тюрьмы, я могу даже доказать это!
Господин Димпфельмозер подмигнул Касперлю и Сеппелю, словно хотел сказать: он, кажется, совсем за дураков нас принимает.
— Не смешите меня, Хотценплотц! Вас — и освободили? Более идиотской выдумки вы не могли придумать!
— Но это правда, господин старший вахмистр! Поверьте мне, наконец!
Господин Димпфельмозер скрестил на груди руки.
— Две вещи вы должны зарубить у себя на носу, Хотценплотц: во-первых, на основании приказа, действительного от первого числа текущего месяца, мне было присвоено звание главного вахмистра, и во-вторых, у меня нет ни малейшего желания разводить тут с вами тары-бары. Рассказывайте свои байки кому хотите, но не мне!
— Я вовсе не байкирассказываю! — заверил Хотценплотц. — Хотите взглянуть на мои бумаги? Вам достаточно только отворить дверь, чтобы я мог предъявить их вам!
Но господина Димпфельмозера так просто было не обмануть. К облегчению бабушки, Касперля и Сеппеля, он заявил коротко и ясно:
— Дверь, естественно, останется запертой.
— А справка? — спросил Хотценплотц. — Моя справка об освобождении?
— В случае крайней необходимости воспользуйтесь щелью под дверью — вы можете просунуть ее туда.
— Ну конечно же! — воскликнул Хотценплотц, и по его голосу было слышно, какое облегчение он почувствовал. — Вот это идея!
Потом что-то зашуршало — и смотрите-ка: сквозь щель между дверью и порогом просунулся сложенный вдвое листок бумаги. Касперль и Сеппель собрались было нагнуться за ним, но господин Димпфельмозер удержал их.
— Это дело полиции!
Он самолично нагнулся за бумагой, поднял и развернул ее. Затем начал читать: негромко, только усы его шевелились во время чтения, и постепенно лицо принимало все более смущенное выражение.
— Что там написано? — полюбопытствовал Касперль.
Господин Димпфельмозер расстегнул верхние пуговицы воротника, ему, казалось, не хватало воздуха.
— Документ подлинный, мы должны, к сожалению, выпустить его, — произнес он.
— Хотценплотца? — растерянно спросила бабушка.
— Он освобожден по всем правилам: с печатью и подписью, как полагается. Следовательно, отворите, пожалуйста, дверь, дражайшая.
Бабушка извлекла из кармана ключ и вставила его, несмотря на колебания, в замочную скважину.