Разбуди меня

Zetta

— Я вас предупредил. Ещё в первый день в этой грёбаной школе. — Нотт зло усмехнулся, с упоением глядя на подвластный только ему огонь. В его безумных глазах отражались языки пламени, и весь его облик был пропитан какой-то первобытной дикостью. — Я наказываю тех, кто смеет думать, что может сражаться со мной на равных.

Он вновь направил палочку на Дина, который, обжигая пальцы, отчаянно пытался содрать с себя горящий галстук, но лишь наоборот ещё сильнее затягивал его, и с показным безразличием произнёс:

— Затмись.

От этого заклятия Дин словно ослеп; теперь он боролся с удавкой на ощупь, но лишь всё больше обжигался, кашляя от едкого дыма, проникающего в лёгкие.

— Пожалуйста, Нотт, перестань! — закричала Падма срывающимся голосом. Она бросилась к Дину в попытке помочь ему, но слизеринец заклинанием отбросил её назад. — Прошу тебя, не надо!!! Не делай этого!

Вид беспомощного задыхающегося Дина раскалённым железом резал ей по сердцу, его сиплое дыхание пополам с глухим кашлем словно душило изнутри, но самым невыносимым было то, что она ничего не могла изменить.

А Гермиона стояла рядом, с нескрываемым ужасом глядя на то, что происходило перед ней, мечтая лишь очнуться и понять, что всё ей просто приснилось.

Но это была реальность. Дин захлёбывался кашлем, а Падма, заламывая руки, тщетно взывала Нотта к благоразумию и гуманности.

— Пожалуйста, прекрати эту чудовищную пытку... — в каком-то исступлении стонала она, пытаясь приблизиться к бедному Дину, но раз за разом натыкаясь на невидимый барьер. — Человек ты или нет?! Что сделать, чтобы ты перестал, боже, что мне сделать?!

— Ты уже ничего не можешь сделать, — сказал Тео, с видом крайнего великодушия всё же уменьшая пламя, почти сожравшее гриффиндорский галстук. Каким бы бесчувственным он ни был, тем не менее он, разумеется, не собирался устраивать инквизицию и сжигать Дина заживо. — Ты сделала всё, что могла, Патил. Ты идёшь со мной на бал, а больше мне от тебя ничего не нужно.

И тут вдруг до Гермионы дошло, что всё это кошмарное представление Нотт устроил для того, чтобы заставить именно её унизиться до просьб.

— Господи, какой же ты ненормальный... — прошептала она, но заставила себя сделать шаг вперёд. Глаза блестели, сердце обливалось кровью при каждом судорожном вздохе Дина. — Нотт, я тебя прошу, отмени заклятие.

— О, а ты и впрямь неглупая, как я вижу, — ухмыльнулся он и взмахом палочки вернул Дину зрение.

Но галстук продолжал понемногу гореть, подбираясь к вороту рубашки..

— Что ты делаешь?! — глаза Гермионы округлились. — Пожалуйста, прекрати это, я же попросила!

Тео невинно развёл руками:

— Ты не уточнила, какое конкретно заклятие отменить, Грейнджер. Поэтому я выбрал сам.

— Чокнутый придурок! — не выдержала Гермиона. — Ты же всё прекрасно понял, Мерлин тебя возьми, ты что, хочешь, чтобы Дин ходил с ожогами всю жизнь?!

— Да мне как-то всё равно, — с леденящим душу безразличием ответил Тео. — Неплохой урок этому выскочке, не правда ли?

— Отмени Флагранте!

Он даже не пошевелился.

— Ну чего ещё ты хочешь?! — уже чуть не плача воскликнула Гермиона. Падма всё это время не сдавалась и пыталась пробить в барьере брешь, но её заклинания неминуемо отскакивали назад. — Чего ты хочешь, негодяй?! Чтобы я на колени встала?!

— До этого, я думаю, не дойдёт, — насмешливо заявил Нотт, но тут же посерьёзнел: — Это как-то... недостойно для такой девушки как ты.

— Что тогда?! — Гермиона бросила взгляд на обессилевшего Дина. — Боже, он сейчас задохнётся! Нотт, прошу, сними заклятие Пламенной руки! Умоляю тебя!

— Ну наконец-то, — удовлетворённо проворковал он. — Чёрт с тобой, Томас, всё-таки сама Грейнджер умоляет... Финита!

Всё прекратилось. Барьер исчез. Падма бросилась к Дину, почти воя от отчаяния, и поскорее направила палочку на его обожжённые руки. Затем, когда самые глубокие ожоги более-менее затянулись, заклинанием распорола его рубашку и быстро осмотрела грудь и шею. Здесь, на первый взгляд, обошлось без существенных ран, но Падма не была уверена в этом; она вообще сейчас соображала очень плохо.

— Дин, Дин, скажи что-нибудь, — сбивчиво шептала она, беря в свои руки его лицо и заглядывая в ещё слезящиеся от дыма глаза.

— Прости... — прохрипел он, едва заметно морщась. — Я почти заставил тебя плакать...

— Тебе нужно на перевязку, — нервно сказала подбежавшая Гермиона. У неё в руках был подгоревший свитер, её колотила крупная дрожь. — Падма, разрежь свитер тоже, и накинем Дину хотя бы на спину. Не хватало ещё заболеть!

Падма молча и чётко выполнила все указания. Потом они вместе помогли Дину подняться и втроём потихоньку побрели к двери, ведущей в башню.

Тео искоса наблюдал за ними.

— Вы, кажется, кое-что забыли, — ехидно сказал он, перебирая в руке три волшебных палочки.

Падма обернулась, и он метнул ей палочку Дина.

— Теперь мою, — сказала Гермиона, тоже поворачиваясь.

— Нет, Грейнджер, с тобой я ещё не закончил, — сладко протянул Нотт.

Гермиона вся затряслась; она достаточно насмотрелась за последние полчаса и понимала, что её эмоциональный запас почти исчерпан. Подобное опустошение было у неё после битвы за Хогвартс.

— Падма, — сказала она тихо, — ты сможешь сама отвести Дина в больничное крыло?

— Но, Гермиона...

— Идите вдвоём. Я без своей палочки не вернусь, — безапелляционно заявила она. — Дин что, зря страдал? Идите.

Она отворила дверь, чтобы ребята беспрепятственно прошли, а когда та закрылась, решительно повернулась к Нотту, который стоял чуть поодаль, продолжая ловко вертеть в руке обе палочки — свою и её. Гермиона с трудом уняла вновь охватившую её дрожь ненависти и как можно ровнее произнесла: