Разбуди меня

Zetta

— Мать вашу... Вот же дерьмо!.. — шипел он, едва сдерживая рвущиеся наружу крики; он слишком отчётливо и ясно в данный момент чувствовал, как зарубцовывается рана. Это было самое болезненное, что он испытывал в своей жизни, и сейчас, наплевав на самообладание, мечтал ещё раз отключиться.

В это мгновение его усталый взгляд упал на сидящую напротив Гермиону, сотрясающуюся от нервной дрожи, и он с внезапной остротой понял, что истерзанное тело было достойной платой за ту награду, что он получил. Гермиона была рядом и... Мерлин, она волновалась за него!

— Сейчас, сейчас поможет... — шептала она, скорее сама себе, нежели ему. С той секунды, когда стрела была извлечена, она не поднимала на Нотта глаз — похоже, боялась, что её действия только ухудшили ситуацию.

— Уже помогло... — слабо проговорил он, чуть придвигаясь к стволу росшего позади дерева и легонько касаясь рукой колена Гермионы: та продолжала всё также сидеть на корточках, мелко дрожа.

Почувствовав это слабое прикосновение, она замерла и медленно, неуверенно подняла голову, не осмеливаясь встретиться с Ноттом взглядом. Однако сначала на глаза ей попалась уже почти зажившая рана, и эта картина сыграла решающую роль.

— О... — облегчённо простонала Гермиона и вдруг неожиданно для самой себя прильнула к Нотту, порывисто обнимая его. Он же, будучи знатоком девичьих причуд и тонкостей характера, наоборот ждал этого, и осторожно обвил её руками за талию — осторожно не потому, что боялся любым движением разбередить свою рану, а потому, что не хотел спугнуть этот момент самой настоящей эйфории.

— Как ты себя чувствуешь? — наконец произнесла Гермиона, отстраняясь и обеспокоенно глядя в его побледневшее от всего пережитого лицо.

— Замечательно, — сказал Тео, и это было чистой правдой. Что такое физическая боль по сравнению с тем, что он получил взамен?

— Не строй из себя героя хотя бы сейчас, — пробурчала Гермиона, почему-то краснея.

— Это правда, — его губы тронула лёгкая улыбка. — Да, и... спасибо.

Гермиона вздохнула и нехотя поднялась на ноги. Потом глянула на затянутое облаками небо и зажгла огонёк на кончике палочки. Интересно, который час? И ищет ли их кто-нибудь?

— Слушай, я... пойду приведу помощь, — растерянно сказала она, понимая, что не хочет посвящать в произошедшее своих друзей, а тем более Хагрида, но иного выхода нет: на себе раненого парня она не дотащит, а пользоваться в этом буреломе волшебством было бы крайне безрассудно.

— Подожди, — остановил её Тео, при помощи рук придвигаясь ближе. — Я лучше ещё раз попаду под обстрел, чем покажусь твоим фениксам в таком беспомощном виде. Уж избавь меня от этого позора.

— Фениксам? — переспросила удивлённая Гермиона. После мощнейшего стресса, который она испытала, её отключившийся было мозг заработал с удвоенной силой.

— Ну вы же сотрудничаете с Орденом Феникса, — невозмутимо пояснил Тео.

— Ничего себе! И много ты ещё знаешь про нас?

Он вяло отмахнулся.

— Достаточно. Но можешь не беспокоиться: думаю, я доказал, что на твоей стороне.

— Да уж... — Гермиона на минуту задумалась, а потом снова присела напротив него и прищурилась: — Хотя, зная тебя, можно было предположить, что ты способен устроить это представление, чтобы...

— Ты иногда бываешь такой дурочкой, Грейнджер, — перебил Тео. — У меня просто нет слов.

— Вообще-то я пошутила, — хмыкнула она. — И что, я снова «Грейнджер»?

А вот сейчас он был готов отдать всё, что у него было за душой, чтобы запечатлеть этот потрясающий момент на фотоаппарат, камеру, да любую магловскую штуковину! Гермиона смотрела на него так, как смотрит среднестатистическая жена на своего супруга, который что-то ей обещал и в итоге не выполнил. В её взгляде был укор, недоверие, надежда, но также сквозила и хитринка; этим взглядом она словно говорила «Я так и думала, что ты останешься таким же, как и был, что бы ни случилось!»

— Поцелуй меня, — вдруг сказал он, нахально улыбаясь. — Сама.

— Вот ещё! — вспыхнула Гермиона и снова вскочила. — Так, хватит. Нужно думать о том, как добраться до замка. Уже, наверное, за полночь, и нас могут хватиться...

— Могут? — удивился Тео. — Я был уверен, что твои закадычные друзья уже должны были перешерстить весь Запретный лес! Где же они, а?

Гриффиндорка всплеснула руками.

— Не знаю. Должны искать и наверняка ищут... Но ты же не даёшь мне их даже позвать!

— Постой-постой, — прервал её Тео, аккуратно расправляя закатанную штанину от колена вниз; рана совсем затянулась, остался лишь небольшой шрам. — Я не хотел, чтобы они видели меня в таком состоянии. А ты-то можешь идти к ним, ради Мерлина.

Он пригласительным жестом указал на неясный просвет между деревьями, но потом опёрся руками о землю и вновь принялся потихоньку вставать.

— Ну уж нет! — выпалила Гермиона, подлетая к нему и пытаясь помочь: как Нотт ни старался, со стороны было прекрасно видно, насколько ему тяжело.

— Не стоит, Грейнджер, — снисходительно сказал он, всё-таки поднимаясь и становясь на обе ноги. Боль пронзила раненую ногу; конечно, она не была такой уж острой, но всё же приятного было мало.

— Порой ты меня просто бесишь! — призналась Гермиона, сжимая кулаки и уже открыто злясь на него. — То поцелуй его, то иди куда подальше...

— Я сказал «к друзьям», а не «куда подальше», — сразу поправил Тео. — И уясни себе на будущее, Грейнджер: ты мне нужна целиком. Понимаешь? Или ты со мной, или не со мной. Всё очень просто. Меня не устраивает вариант, при котором ты будешь лечить мои царапины, но при этом прятать меня, боясь непонимания своих однокурсников. Что они там подумают, что скажут... Будешь приходить на мои тренировки, но на матчах болеть за Гриффиндор. Будешь встречаться со мной, но все праздники отмечать с друзьями. Нет, так не пойдёт.

Гермиона ошалело слушала его, не имея возможности вставить хоть слово и с каждой новой репликой всё больше поражаясь его наглости.

Да что он о себе возомнил!

— Я совершенно ничего не понимаю. Кто тебе сказал, что я вообще захочу встречаться с тобой?!

Нотт ответил всего двумя словами:

— Твои глаза.

Гермиона покраснела до корней волос и поспешила отвернуться. Как раз подул ветер, и она воспользовалась моментом, чтобы скрыть пылающие щёки за поднятым воротником пальто.