Разбуди меня

Zetta

— Дэвис, уходя — уходи. Серьёзно, прекрати бегать за мной как собачонка. Со стороны это выглядит намного унизительнее, чем ты можешь себе представить.

Трейси в отчаянии всхлипнула, не обращая внимания на потёкшую по щекам тушь и готовая провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть этот уничтожающий взгляд. Но вдруг толпа сзади них зашумела: через неё пробирался Блейз.

— Так, что здесь такое? — грозно спросил он, прорвавшись к однокурсникам, но, взглянув на плачущую Трейси, сразу всё понял и повернулся к Тео: — Мать твою, Нотт, что ты о себе возомнил?! Почему она плачет? Ты опять обидел её? Или, того хуже, поднял на неё руку?

— Отвали, Забини, и Дэвис с собой забери. Вы у меня все вот уже где, — Тео полоснул ребром ладони по горлу. Время близилось к одиннадцати часам, начиналась ночь, уже третья его ночь без сна. Он был ужасно раздражён, его злила каждая мелочь, и вывести его из этого состояния мог только один человек.

— Ты мелочная сволочь! — Блейз вскипел не на шутку. — Ты способен только обижать слабых! А она тоже человек! Все мы здесь — просто люди! Так нет же, наш великий Теодор Нотт проводит свою классификацию под названием «Я бог, а остальные — чернь»!

— Слушай, а не пойти ли тебе в задницу, любитель полукровок? А то я покажу тебе, что способен обидеть кого-то посильнее недалёкой девушки, по уши втрескавшейся в меня...

— Это не так! — воскликнула Трейси. — Я ненавижу тебя, Нотт, ненавижу!

— Ещё одно слово невпопад, Дэвис, и я навсегда запечатаю твой лживый рот.

— Только попробуй, — сквозь зубы заявил Блейз, готовый в любую минуту кинуться в бой. Вновь зазвучала музыка, и Трейси, воспользовавшись тем, что большинство школьников отхлынуло от столиков с нескончаемыми десертами к центру зала, поспешила к выходу. После такого унижения ей хотелось лишь одного: побыть наедине с собой и как следует выплакаться.

Гермиона ничего этого не видела, так как танцевала с Гарри в другом конце Большого зала, а потом к ним и ко всем остальным гриффиндорцам присоединился Хагрид: ребята устроили вокруг него что-то вроде хоровода. Одна мелодия сменяла другую, а когда пробила полночь, Гермиона вновь почувствовала необходимость отдохнуть. Возле боковых от входа стен стояли красивые стулья с резными ножками, каких никто никогда не видел в замке, и где их достали, оставалось загадкой даже для старосты школы. Поручив Дина на этот раз Демельзе Робинс, Гермиона прошла через весь зал и опустилась на один из немногих оставшихся стульев: добрая половина учеников решила сделать передышку, и почти все места были заняты.

Не успела она как следует осмотреться, как вдруг натолкнулась на танцующих прямо по курсу Падму и Нотта. Они по-прежнему выглядели так, будто их разделял невидимый барьер, а Падма ко всему прочему была глубоко несчастна и даже не пыталась это скрывать. Гермионе, которая после войны стала ещё более восприимчивой к чужому горю, было искренне её жаль.

— Я могу присоединиться?

Голос Малфоя прозвучал почти над её ухом: только что освободился соседний с Гермионой стул, и Драко собирался его занять.

— Да, да, — растерянно ответила Гермиона, — зачем ты спрашиваешь?

— Ну, мало ли, — он сел рядом, запахивая пиджак. — Как проходит вечер?

— В целом неплохо. Правда, моим друзьям досаждает один человек; я думаю, ты догадываешься, кто.

— Ещё бы, — усмехнулся Малфой, тоже найдя взглядом Нотта. — Завтра Блейз уедет, и с нового семестра мы с ним останемся одни в комнате.

— Сочувствую.

— Не стоит. Вообще, если бы он спал почаще, то был бы почти адекватным.

— В смысле — спал почаще?

— Он спит раз в три-четыре дня, когда уже с ног валится от усталости. А от недосыпа, не мне тебе объяснять, человек становится более раздражительным, все его эмоции обостряются. Поэтому он и достаёт всех.

Гермиона изумлённо посмотрела на танцующего Нотта, выглядевшего довольно свежо, и снова перевела взгляд на Малфоя.

— Но зачем он так изводит себя?

— Говорит, что у него бессонница. Но это враньё. Когда он спит... вернее, если он спит, то обязательно кричит по ночам, а потом просыпается в холодном поту среди разорванных простыней.

— Мерлин...

Драко откинулся на спинку стула.

— Могу сказать, что снится ему явно не награждение Кубком школы.

Гермиона нахмурилась.

Так вот в чём причина его постоянной злости. Но что же его мучает?

Почему меня это волнует? Потому что его недосып косвенно влияет на меня, или...

Или. Хватит задавать глупые вопросы, на которые ты и так уже знаешь ответ.

— Я должна с ним поговорить, — сказала она вслух.

— О снах что ли? — спросил Малфой, пристально наблюдая за кружащимися в вальсе Асторией и Энтони Голдстейном.

— Нет, о его поведении... Ты только посмотри! — воскликнула Гермиона. — Посмотри, что он делает! Бедная Падма!

В этот момент Тео так лихо закрутил Падму, что та, похоже, потеряла равновесие, споткнулась и точно бы упала, но он успел подхватить её и прижать к себе. Ей пришлось уцепиться за его плечи, чтобы как-то устоять, а Тео, воспользовавшись выгодной ситуацией, окликнул стоящего неподалёку Дина. Было ясно, что он ни на минуту не выпускал гриффиндорца из виду и лишь ждал удобного случая его задеть.

И Дин, несмотря на все предупреждения и увещевания Гермионы, всё-таки поддался на провокацию. Выскочив из-за широкой спины Хагрида, он чуть ли не бегом рванулся к Нотту, на ходу доставая палочку.

— Нет! — Гермиона вскочила, понимая, что нужно действовать сию секунду, чтобы предотвратить очередную стычку. Пока она продиралась через ряды столпившихся шестикурсников, Малфой каким-то неведомым образом уже оказался возле Нотта, и как раз вовремя: Дин тоже был тут как тут, с перекошенным от ярости лицом.