Раздолбаи. (Работа по специальности)
Шрифт:
– Обоим, что ли?.. – Василий ощупал лучом торец дома, ругнулся и убрал свет.
Одолеваемые самыми нехорошими предчувствиями, двинулись дальше. Василий с пистолетом – чуть впереди, а чуть поотстав – Ромка со стержнем. Вылитый индеец на тропе войны. Шли боком, как бы ожидая всё время нападения с тыла.
– Стоп! – тихо скомандовал Василий, вглядываясь во что-то под ногами. – Это ещё что за чертовщина?..
Впереди, в трёх шагах, на сером покрытии лежал овальный отсвет. Из окна он никак падать не мог – иначе он был бы вытянут в другую сторону. Присев,
Поглядели с тревогой друг на друга. Ромка высвободил из кармана исковерканную трубку и движением, каким обычно подбрасывают хворост в костёр, кинул её в центр овала. Обрывок телефонного провода больно хлестнул по лодыжкам – трубка исчезла, даже не долетев до покрытия. Оба отпрянули.
– Так… – сипло проговорил Василий. – Будем знать…
Внимательно глядя под ноги, они добрались до угла и вышли за дом. Ни в одной из квартир, обращённых окнами в эту сторону, света не было. Зато по серому покрытию здесь и там беспорядочно разбросаны были всё те же овальные светлые пятна, как будто штук пятнадцать невидимых карманных фонариков освещали пористый похожий на пемзу пол.
– Капканы… – еле выговорил Ромка.
Василий мрачно кивнул.
С прежними предосторожностями они вернулись к подъезду.
– Одно из двух, – угрюмо подытожил Василий. – Или он, зараза такая, сейчас за нами следит, или я не знаю что… Ну не спать же он лёг, в конце-то концов!
Они огляделись ещё раз. До мерцающего леса колонн было очень далеко. Пятиэтажка была рядом.
– Может, до утра подождать? – жалобно сказал Ромка.
– Мы ж под крышей, – напомнил Василий. – Какое тут может быть утро?
Он помолчал, явно на что-то решаясь.
– Значит, так… – заговорил он наконец. – Возвращаемся на угол, будто идём обратно, потом резко влево – и вдоль стены к парадному…
Оказавшись под бетонным козырьком, который впрочем, кажется, бетонным не был, Василий включил фонарик. Неровное волокнистое кольцо света медленно скользнуло по стенам короткого коридорчика, выхватило в глубине его пяток ступеней, площадку, затем вернулось и, облизав косяки, снова провалилось в глубину подъезда.
– Это не мы строили, – глухо проговорил Василий.
– Ага… – сдавленным эхом отозвался из-за плеча Ромка.
Дверей в парадном не было и, судя по отсутствию петель, не предполагалось. Но главное, конечно, не в этом. Вблизи здание поражало небывалой чистотой отделки и какой-то… наготой, что ли… Нигде ни карниза, ни выступа, порожка вот даже нет… Вдобавок возникало ощущение, что пятиэтажка эта вся выточена из единой глыбы. Да, наверное, Василий был прав: здание строили не люди.
– За улицей последи, – негромко приказал он, видимо, подразумевая другие подъезды, и осторожно перенёс ногу через несуществующий порог. Стоило ему это сделать, как в глаза ударил свет, и что-то с нечеловеческой силой ухватило левую руку Василия повыше локтя.
Он шарахнулся назад и вправо. Подъезд вновь провалился во тьму.
– Вот как звездану
Ромка отпустил локоть и, кажется, хихикнул. Василий, не поверив, посветил спутнику в лицо и увидел, что оно и впрямь перекошено диковатой улыбкой.
– Так страшно ведь… – с нервным смешком объяснил Ромка.
Василий двинулся на него, выпятив челюсть.
– А трубку? – севшим от бешенства голосом проговорил он. – Трубку из автомата выдирать – не страшно было?..
Ромка убито молчал, и Василий снова повернулся к подъезду. Шагнул – и помещение исправно озарилось ровным, довольно ярким светом.
– Ну ясно… – проворчал Василий. – Хоть с этим разобрались…
Он внимательно изучил голые стены, потолок и остался в недоумении: лампочки нигде видно не было и откуда изливался свет – непонятно. Посмотрел, куда падает тень, и убедился, что не падает никуда, а расплывается из-под ног смутным пятном сразу во все стороны.
– Всё спокойно? – спросил он оставшегося снаружи Ромку.
Тот, спохватившись, огляделся и ответил, что всё спокойно. Василий продолжал осмотр помещения. Лестница ему, судя по выражению лица, решительно не понравилась: во-первых, без перил, во-вторых, ступеньки. Они были строго прямоугольные, без скруглений – тоже, короче, подделка…
– Слушай, – сказал Василий, и голос его гулко прозвучал в пустом подъезде, – а ведь, похоже, до нас здесь людей вообще не было…
– Почему?
Вместо ответа он обернулся и указал глазами на девственно чистые стены: нигде ни рисунка, ни надписи, ни даже копоти от прилепленной к потолку спички…
– А из окна тогда кто пугал?
– А хрен его знает… – Василий поставил ногу на первую ступеньку – и тут же осветился следующий пролёт, но зато погас свет в коридорчике. Погас и вспыхнул снова – это в подъезд вошёл Ромка.
– Я там один не останусь! – решительно предупредил он.
– А я тебя одного и не оставлю! – буркнул Василий. – Тебя только одного оставь…
На площадку смотрели три дверных проёма. Свет вымывал из них черноту где-то на метр, не больше. Те же идеально прямые углы, то же отсутствие петель, равно как и деревянных косяков с притолокой.
– Может, по первому этажу сначала? – затосковав, предложил Ромка.
Василий подумал.
– Нет, – решил он наконец. – Свет был на втором – значит, и пойдём на второй.
Они поднялись на второй этаж, где их ждали точно такие же проёмы в точно таком же количестве.
– Это налево, – определил Василий и посветил фонариком в левую дверь. – А ты пока за остальными приглядывай…
В квартирах шевелился мрак, и Ромка безрадостно взглянул на свой жалкий томагавк.
– Вва!.. Вва!.. – замогильным голосом пугнули из левого проёма, и Василий не раздумывая бросился на звук. Оцепеневший Ромка видел, как в озарившейся комнате его спутник чуть присел и сделал круговое движение, беря на прицел что ни попадя, после чего выпрямился в растерянности и опустил руку с пистолетом.