Раздробленный свет
Шрифт:
— Ты не собираешься смотреть с нами? — спрашивает Гидеон, ставя миску на колени.
— О нет, у меня есть дела поважнее. — Мэй не оборачивается.
Гидеон замолкает, глядя на миску и заметно сжимая челюсти. Затем, медленно, произносит:
— Ну, мы тоже не можем долго здесь оставаться. Я сконнектился с одним из моих контактов, и нам нужно добраться до места встречи до того, как связь с ним оборвется.
На какой-то дикий момент мне хочется протянуть руку и дотронуться до него, но я подавляю этот порыв. Даже если он проверяет мою теорию, это
Мэй замирает в арке. Ей требуется всего лишь доля секунды, чтобы обернутся, а затем она принимает такую непринужденную позу, когда опирается на дверной проем, что все становиться слишком очевидно даже для Гидеона.
— Не беспокойся об этом, — улыбаясь, говорит она. — Вы оба выглядите уставшими. Просто отправь сообщение, скажи своему контакту, что заскочишь вечером или завтра. Тебе нужен отдых больше, чем та информация.
Гидеон наклоняется вперед, ставит миску на кофейный столик и встает.
— Мне бы действительно хотелось сделать это Мэй. Но это может дать нам некоторые доказательства того, что замышляет Лару, которые нам понадобятся, даже если полиция остановит то, что произойдет на «Дедале».
Мэй чуть выпрямляется, кидает взгляд в сторону кухни, смотря на часы, а затем обратно.
— Я подам знак ИксФактору или одному из админов на нижнем уровне, они могут быть тебе полезны.
Гидеон шумно выдыхает, опуская плечи.
— Мэй, — шепчет он, — что ты сделала?
По лицу Мэй пробегает рябь, и, когда ее улыбка омрачается, мое сердце сжимается. Я была права. Хотела бы я чувствовать себя оправданной. Вместо этого мне становится трудно дышать. Предательство приносит такую боль, от которой трудно оправиться.
— У них мои дети, — отвечает она со слезами. — У меня не было выбора.
С губ Гидеона срывается пара крепких слов, и он начинает запихивать вещи обратно в свою сумку.
— Что им известно? Как они узнали, что нужно забрать детей?
Мэй качает головой.
— Не знаю, но это был Мэтти по телефону. — Ее голос дрожит. — Они забрали их из школы. Он сказал, что я должна держать вас здесь до тех пор, пока…
— Черт, черт, черт. — Гидеон убирает свой экран в рюкзак, затем поднимает глаза, встречая мои.
В них светится что-то вроде извинения, среди всех других эмоций, запутавшихся в нем.
— У «КЛ» должны быть люди в полиции. — Мои мысли кружатся, усталость мешает понять, что происходит. — Люди, которые перехватили угрозу раньше… но как они смогли отследить ее до сюда?
Гидеон качает головой, глаза расширяются.
— Я не знаю. Они не должны были этого сделать. Должно быть, я ошибся, где-то промахнулся. — Он спал всего несколько часов с тех пор, как ушел, чтобы вызволить меня из «КЛ». Я не знаю, как мы не заметили, такого промаха, как этот. Он стискивает челюсти, и я знаю, что он паникует не только из-за детей Мэй, но и из-за нашей собственной безопасности.
Мне хочется плакать, броситься на пол и сдаться. Дом Мэй — последний из множества убежищ, которые Лару забрал у нас. Если его люди перехватили нашу угрозу, значит, мы не остановили его, даже не замедлили. Он все равно принесет разлом на «Дедал», и делегации Совета все равно попадут под влияние шепотов, способное изменять сознание, и наша Вселенная все равно станет чем-то неузнаваемым. Они будут делать все, что захочет он, и не будет никакого способа остановить их. Каждая унция напряжения, которую я несла, пока мы не послали эту угрозу о бомбе, обрушивается на меня. Вес, который стал еще более невозможным из-за того, что я действительно начала верить, что мы свободны.
Я с огромным усилием встаю, крепко ставя ноги к пол. «Делай это, шаг за шагом», — говорю я себе.
— Сколько у нас времени? — спрашиваю я Мэй, стараясь не говорить обвинительно. Дело сделано, никакое чувство вины не может изменить это сейчас.
— Я не знаю. Они, должно быть, отследили ваше сообщение отсюда… или они знают, что я напарник…
— Мэй, — прерывает ее Гидеон. — Ты знаешь где они держат твоих детей?
Она качает головой, затем тяжело опирается на дверной проем и медленно опускается на пол.
— Боже, я не могу поверить, что это происходит. Этого не может быть.
Гидеон, явно разорванный на кусочки, стоит на месте. Язык его тела показывает его желание остаться на стороне Мэй, борясь с желанием бежать.
— Гидеон, — тихо говорю я. — Нам нужно уходить. Мэй, разбросай кое-какие вещи, чтобы выглядело, будто ты боролась.
Она глотает воздух, но без колебаний вскакивает, опрокидывая кофейный столик, и ваза на нем разбивается вдребезги.
Гидеон делает шаг, затем останавливается.
— Мы разберемся с этим, — говорит он ей, его голос напряжен от срочности. — Скажи им, что ты сделала все, что могла, что они только что разминулись с нами. Скажи им… — он колеблется, и когда я смотрю в его сторону, я вижу нерешительность, четко написанную на его лице.
На мгновение я почти ощущаю его мысли, как свои собственные. Чем больше Мэй даст «КЛ» на Гидеона, тем больше ее будут рассматривать как сотрудничающую, и тем больше у нее будет шансов вернуть детей. Но каждая крупица информации, которую она им даст, лишает Гидеона анонимности, сделает его более открытым и уязвимым. Я могу это понять.
Его колебания длятся недолго.
— Скажи им все, что знаешь обо мне. — Лицо Мэй уже белое, но ее глаза расширяются еще больше.
— Все? Ты имеешь в виду… — Гидеон прерывает ее на полуслове рукой.
— Да, абсолютно все. Либо мы победим Лару, либо нет, и в любом случае… — он сглатывает. — В любом случае, мне больше не понадобится моя онлайн-личность. Его голос смягчается. — Сотрудничай с ними, Мэй, и они отпустят детей.
Он не хочет, чтобы я знала, кто он в сети, и хотя часть меня возмущена фактом, что эта женщина знает о нем больше, чем я, я не могу винить его за то, что он хранит свои секреты. В конце концов, я свои храню.