Раздумья ездового пса
Шрифт:
Но сдёргивать режим нельзя беспредельно. Надо всегда помнить, что современный лайнер на посадке буквально раздирается на части: с одной стороны — огромным лобовым сопротивлением от выпущенной мощной механизации крыла, а с другой — огромной тягой двигателей. Закрылки тянут назад с силой, измеряющейся десятками тонн; двигатели толкают вперёд с такой же силой; в равновесии этих сил заключается постоянство скорости.
Если не удалось упредить нарастание скорости при попадании в слой инверсии, то нельзя убирать тягу до малого газа: самолёт неизбежно потеряет скорость
Яркой иллюстрацией взаимосвязи между лобовым сопротивлением и тягой двигателей на глиссаде является катастрофа Ту-154 в Норильске, известная как «катастрофа Шилака».
Заслуженный Пилот СССР Геннадий Николаевич Шилак получил своё высокое звание за освоение в нашем управлении нового турбореактивного самолёта Ту-154, самой сложной по тому времени техники. Неординарный, думающий лётчик, он отрабатывал все новые и новые нюансы пилотирования, изучал поведение машины и давал рекомендации тем, кто шёл следом.
Вот и в этом полёте Шилак изучал, как ведёт себя машина при пилотировании в ручном режиме, но с включённым автоматом тяги.
Автомат тяги следит за скоростью самолёта и, управляя режимом работы двигателей, выдерживает заданную скорость на глиссаде, освобождая капитана для решения задач захода.
Правда, выдерживание скорости достигается постоянным изменением оборотов двигателей в пределах плюс-минус 5 процентов — такова точность настройки этого, в общем, грубого агрегата. Но в сложных условиях он как-то помогал капитанам, ещё не набравшимся опыта полётов на новой машине. Ещё к тому времени не сложилась нынешняя строгая методика подбора режима на глиссаде и выдерживания его минимальными изменениями, с возвратом к подобранному режиму. Заход производился методом проб и ошибок, опираясь на опыт хорошо освоенного Ил-18.
Самолёт вошёл в глиссаду и снижался на заданной скорости; капитан пилотировал в штурвальном режиме, а автомат тяги двигал туда-сюда секторы газа, выдерживая заданную скорость.
Между дальним и ближним самолёт чуть «поддуло», и он получил небольшой импульс к уходу выше глиссады. Пилот отклонил штурвал, догоняя глиссаду, скорость чуть возросла, и автомат тяги немедленно отреагировал, уменьшив обороты двигателей. Правда, отреагировал он гораздо энергичнее, чем надо: что-то свихнулось в электронных мозгах, и секторы управления двигателями ушли назад чуть не до малого газа.
Экипаж доверял агрегату и, продолжая пилотировать по глиссаде, ожидал, что автомат сейчас добавит режим. Но железо отказало.
Секунд оказалось достаточно, чтобы громадная тормозящая сила от выпущенных на 45 градусов закрылков энергично уменьшила скорость полёта.
Самолёт стал опускать нос и ушёл под глиссаду.
Капитан дал команду добавить режим и стал тянуть штурвал на себя. Но здесь злую шутку сыграла передняя центровка: самолёт был загружен так, что нос оказался ощутимо тяжёлым.
Если бы это происходило на старом добром Ил-18, то все вертикальные манёвры и посадка требовали бы только более энергичного
Но здесь самолёт не послушался руля. Штурвал был выбран на себя до упора, руль высоты был отклонён вверх на максимальный угол, и его сила должна была опустить хвост и поднять нос самолёта. Однако самолёт уходил все ниже под глиссаду.
Оставалось одно: дать взлётный режим и ожидать, когда же руль станет эффективным. Он стал эффективным, когда наросла скорость и увеличилась обдувка. Машина стала поднимать нос, траектория снижения искривилась вверх…и тут подошла земля.
Самолёт приземлился в снег, до полосы, с минимальной перегрузкой — чуть коснулся… Если бы это был бетон…
Но в Норильске с этой стороны перед полосой насыпана гряда земли, на самом торце которой установлен курсовой маяк. В торец этой насыпи и ударился самолёт. Он рассыпался на мелкие куски, однако, не загорелся; люди на скорости 260 вылетели в снег. Погибло 100 человек и с ними экипаж, но часть пассажиров и бортинженер чудом остались в живых.
Расследование катастрофы показало, что причиной явился отказ автомата тяги, а невозможность ухода на второй круг обусловлена конструктивным недостатком: неэффективностью руля высоты при отклонении его вверх более чем на 20 градусов. Действия экипажа признаны правильными.
Эта неэффективность руля была обнаружена при испытаниях самолёта ещё при первых его полётах. Отчёт был положен на стол компетентных лиц, но… самолёт допустили к перевозке пассажиров. Для порядка на шкале указателя положения руля высоты обозначили зелёный безопасный сектор и порекомендовали выдерживать руль в полёте в пределах этого сектора. Но так как до этого ни на одном типе самолёта такого указателя не было, на него и особого внимания не обращали. Что получается, когда руль выходит за пределы сектора, убедился перед смертью думающий, ищущий нюансы и границы полёта капитан Шилак.
Теперь-то и мы это знаем и принимаем меры к тому, чтобы на глиссаде руль находился в безопасном секторе. А автомат тяги используют только молодые, для знакомства, в учебных программах. Лично я этим агрегатом не пользуюсь: он делает заход некрасивым, сбивает с толку. Да и оказалось, что мозг человека вводит поправки более точно, чем не совсем удачный автомат.
В РЛЭ, чёрным по белому, большими буквами записано предупреждение: запрещается на глиссаде убирать режим двигателям более чем на 10 процентов.
Я всегда рекомендую молодым: плюс-минус один, ну, два процента, не более. Если же условия заставляют сдёргивать ещё и ещё — сдёргивай, но, опять же, по процентику. И строго следи за тенденциями. Это — не тот самолёт…
Поговорим о центровке подробнее.
Часто рейс бывает загружен не полностью, и в самолёте сидит всего человек 50. А то ещё добавят груз, почту — загрузку надо распределить так, чтобы соблюсти положение центра тяжести в допустимых пределах. В каждом аэропорту есть диспетчер по загрузке и центровке. Он на компьютере считает, кого куда сажать.