Раздвоение
Шрифт:
— Как вы думаете, мне от нее уйти?
— А вам есть куда идти?
— Да, к маме.
— Тогда уходите как можно скорее, — искренне посоветовал Петр Николаевич.
— А как же дети?
— Заберите пацанов с собой, чтобы не испортила.
— Она родила четырех девочек, — сокрушенно сказал Виталий.
Петр Николаевич присвистнул.
— Она совсем тронулась, да? — спросил Виталий.
— Хотите мое совсем честное мнение? — сказал Петр Николаевич после паузы. — Это клинический случай, и она в один прекрасный день может убить вас и детей.
— Я думал об этом, — тихо сказал Виталий. — Ладно, было приятно, — неожиданно сказал он и ушел, не пожимая руки.
Наконец,
Захваченный врасплох этим излиянием, Петр Николаевич выслушал все. Когда она закончила, у него в носу стоял запах перегара и гнилых зубов. Сдерживаясь от желания ударить ее, он извинился, отцепил от себя ее руки и вошел в подъезд. Она двинулась за ним, он пустился в бег по лестнице. Она пробежала пару лестничных пролетов, но потом задохнулась и только закричала хрипло вслед: «Ах ты, мерзавец! Предал меня! А я для тебя все делала, все!»
Он был убежден, что она умерла или попала в психбольницу. Но вот, она снова перед ним, в желто-синем платьице, старая и тощая, пытающаяся кокетничать.
«Алена?» — спросил он осторожно.
«Ой, не называйте меня та-ак! — она подалась вперед и шепнула. — Чтобы они не узнали!» — и она сделала «тщщ», приставив указательный палец к губам.
«Как ваша сельская жизнь?» — спросил он.
«Они всё у меня отобрали!» — закричала навзрыд она, закрыв лицо руками, но тут же отняла руки и засмеялась: «Но они не знали, с кем связались! Они не знали, что у меня есть вы. Вы так помогали мне, когда мы строили дом и сажали деревья. Зачем вы потом уехали? Если бы вы не уехали, они бы ничего не отобрали, — снова она выдала рыдающие нотки. — Но теперь вы мне поможете! У меня столько целей, сто-олько!» — она округлила глаза.
Петра Николаевича передернуло. Он подумал вдруг, что за десять с лишним лет своей практики ни разу не сталкивался с сумасшедшим, в смысле, по-настоящему, совсемсовсем сумасшедшим. Таким, от которого не знаешь чего ожидать.
«Как ваш муж, дети?» — спросил он, подумывая о том, чтобы выставить ее за дверь.
«Ох! — она стала качать головой. — Он съел детей и потом выгнал меня. Я стала совсем одна, и только вы теперь мой защитник. И еще Татьяна, — она вдруг заулыбалась и стала подмигивать. — Татьяна так мне помогает, так помогает, но никому ни слова, тщщщ!»
«Для чего вы пришли, Алена?»
«Ну как! — она выпучилась на него и махнула рукой в воздухе. — Вы что, не хотите делиться му-удростью? А мне нужно! — она топнула ногой и насупилась.
«Вы хотите пройти курс и готовы заплатить?»
«Ну конечно! Я же вам говорю: Татьяна. Чего непонятного? Только — тщщщ».
«Хорошо, Алена. Проходите, садитесь в кресло, и мы приступим к занятиям».
Он не успел
«Для начала мы решим вопрос с деньгами», — привычно сказал Петр Николаевич.
Она открыла глаза и сердито уставилась на него:
«С какими деньгами? Я хочу за-ни-ма-аться, вы что, глупый?»
«У меня клиенты платят вперед. И вы всегда платили вперед. Иначе никаких занятий». «Ох, какой строгий-то, строгий», — запричитала Алена, вскочила и бросилась в прихожую.
Она вернулась с толстой пачкой денег и протянула ему. Петр Николаевич ошалел от размера, но взял и сказал, не считая: «Как раз достаточно для полного выздоровления, это займет четыре недели» — «Так долго заниматься? — возмутилась Алена. — Я лучше половину потрачу себе на свадебное платье, ведь вы знаете, у меня жених, такой жених.
Кстати, запишите мне цель: я хочу себе жениха и свадьбу». Петр Николаевич совершенно не хотел расставаться с такой удачей. Поразмыслив секунду, он протянул пачку денег Алене: «Дело ваше, хотите лечиться — лечитесь, не хотите — болейте» — «Нет, нет, Петр Ни-ко-ла-евич! Оставьте все, только не злитесь, я буду слушаться, я хочу, чтобы у меня все было хорошо!» Петр Николаевич понял, что Алена теперь как маленький ребенок. Ее с легкостью можно было склонить к чему угодно. «Это правильно, — сказал он, пытаясь запихнуть толстую пачку денег в папку. — Вам действительно необходимо слушаться меня. Иначе у вас не будет шансов. Вы должны полностью положиться на меня, ведь я профессиональный врач!»
«Черт! — подумал он. — Я же свихнусь четыре недели с ней заниматься. Да она и сама завтра забудет, передумает и потребует деньги назад. А это несколько месяцев безбедного существования».
Он стал судорожно прикидывать варианты переезда в течение сегодняшнего дня с дальнейшей сдачей квартиры внаем. Слова Алены заставили его очнуться от задумчивости: «Я вижу такой случай! Там столько боли! Я приближаюсь к нему, вы должны меня спасти!» — она опять задрала голову и улыбалась, закрыв глаза. Петр Николаевич уронил голову на ладонь и стал массировать виски. Тяжело вздохнув, он сказал: «Вернитесь в настоящее время и откройте глаза по щелчку пальцами… В дальнейшем вы не будете закрывать глаза и вспоминать что-то без моего приказа. Вам это понятно?» Вместо ответа она издала протяжный крик и прошептала в конце: «Татьяна… они знают. Надо бежать!» — она вскочила, но он остановил ее и толчком отправил обратно в кресло. «Слушайтесь меня! Смотрите на меня! Слушайтесь меня! Когда я щелкну пальцами, вы примите решение о том, что во всем слушаетесь меня, вам это понятно?» — «Да…», — ответила она, глядя на него завороженно. Он щелкнул пальцами и произнес медленно: «Закройте глаза. Когда я скажу «отменяю», все будет зачеркнуто и отменено и не будет иметь на вас никакого действия. Вам это понятно?.. Теперь вернитесь в самый ранний случай, где есть Татьяна. А сделаете вы это очень просто: когда я посчитаю до трех и щелкну пальцами, вы вернетесь в этот случай. Раз, два, три… Вы нашли этот случай?.. Хорошо… Описывайте все, что вы видите и слышите».
«У нас с Татьяной соседние участки. Я сажаю яблоню. Подбегают девочки. Говорят, что у нас пришли отбирать землю. Татьяна кричит, мы бежим…»
В соответствии с методой парагмологии, Петру Николаевичу следовало уже трижды спросить: «Какие вы испытываете эмоции в этот момент?» — и переключить ее на самый яркий эмоциональный момент всего случая. Ему, однако, было интересно, что же произошло тогда, и он пренебрег процедурой. Он довольно часто пренебрегал ей, чтобы удовлетворить свое любопытство. По правде сказать, он делал так в большинстве случаев.