Разгневанная река
Шрифт:
— Ты что… прибираешься? — хрипло выдавил из себя депутат.
— Да, господин…
Соан бросила тряпку в ведро и, подхватив его, заспешила из комнаты.
— Вскипяти и принеси мне воды! Слышишь?
Это был уже обычный тон, каким он говорил с ней каждый день.
Когда она вошла с термосом в столовую, Кхань сидел за большим обеденным столом. Перед ним стояла бутылка коньяку и недопитая рюмка. Депутат задумчиво курил. Разглядывая фигуру девушки, поставившей на стол термос, он одобрительно хмыкнул и залпом осушил рюмку.
— Черный кофе! Бисквиты, молоко! — распорядился он.
Соан прислуживала молча. Кхань ел неторопливо, а допив кофе, тщательно стряхнул крошки бисквита с усов и шелкового халата.
— Ты легко одета, тебе не холодно? Неужели больше нечего надеть? Чаю!
Соан молча наполнила чашку. К вечеру стало прохладно, и она надела
— Почему ты не попросишь у хозяйки какое-нибудь старенькое платье? Боишься, что будет ругать?
Соан молча отступила и встала у посудного шкафа.
— Ты что, язык проглотила?
Депутат двумя пальцами взял кусочек бисквита, обмакнул его в чай и, все так же неторопливо и мерно жуя, взглядом знатока рассматривал девушку.
— Подай сигары!
Он прикурил, сделал несколько затяжек, медленно выпустил дым изо рта и, прищурившись, уставился в окно. Потом заговорил спокойно, негромко и как будто даже ласково, с явным удовольствием попыхивая сигарой:
— Как мама себя чувствует? Ей все также туго приходится? А братишка твой как вырос! Я на днях видел его у моста, он нес воду. Тоже оборванный. Мне ведь жаль и тебя и твою семью. Если ты будешь послушной, я помогу вам. Скажи матери, пусть зайдет, я выделю ей немного земли и денег дам на расходы.
Не отрывая взгляда от окна, он порылся в кармане.
— Сколько вам нужно? В новогодние праздники меня не было дома, и я тебе ничего не подарил, так что можешь считать это подарком к Новому году. Постой, сколько же тебе исполнилось? Девятнадцать есть уже? Пора замуж! Что молчишь? Не бойся меня, я злой только с теми, кто перечит мне, а будешь слушаться, помогу тебе встать на ноги. Да ты что, немая?
Кхань обернулся. В комнате никого не было.
Ужинал депутат снова в одиночестве, и даже несколько рюмок аперитива не прибавили ему аппетита. Он лениво ковырял палочками в тарелках, на которых лежали кусочки кольраби, вымоченной в соевом соусе, и овощные закуски, приправленные раздерганным на волокна куриным мясом. Это южновьетнамское блюдо особенно удавалось повару.
— Где Соан, почему она не прислуживает? — бросил депутат повару, когда тот появился с фарфоровой утятницей.
— Она, господин, готовит пойло свиньям.
Кхань недовольно хмыкнул. Повар осторожно поставил блюдо на стол.
— Отведайте, господин. Это голубь, запеченный с бамбуковыми побегами, под грибным соусом.
Кхань сунул в рот небольшой кусочек и стал задумчиво жевать. Ну что за девчонка! Значит, не хочет по-хорошему… А может быть, просто боится? Губы депутата тронула кривая усмешка. Глупа еще… И строптива! Пожалуй, здесь лучше не торопиться. Особенно теперь, когда его хадонская львица пребывает во гневе. Если узнает и про эту, разъярится еще сильнее и окончательно все дело испортит… Ну а женщины все на один манер: поначалу ломаются, а как увидят деньги, тут же шелковыми делаются.
Тоскливо сидеть одному за обеденным столом. Впрочем, куда приятнее, чем видеть гнусную физиономию жены! Последнее время она ему просто осточертела. Стара, страшна, а туда же, прихорашивается изо всех сил; духи, пудры, помады — и одевается так, словно ей восемнадцать. Недаром говорят, что к старости женщины пускаются на всякие фокусы. Но вот уж когда бывает совсем тошно, так это когда приходится разыгрывать с ней любящего мужа… И в моменты близости он не испытывал ничего, кроме отвращения. Лучше сквозь землю провалиться. Вот уже двадцать лет приходится ему терпеть надутую физиономию жены. Эта ведьма отравила ему молодость. А если и удается иногда найти женщину по душе, так она не успокоится до тех пор, пока не избавится от соперницы, со света готова ее сжить. Что ж ему теперь по гроб жизни терпеть около себя эту дряблую тушу?! И ведь ее ничто не берет! Она еще лет на двадцать переживет его!
Кхань отложил палочки. Ему вдруг стало не по себе. Как-никак, она его супруга. И они вместе пережили трудные времена, когда каждый донг был на счету, не стоит все-таки забывать, что три десятка мау этой кикиморы помогли ему встать на ноги! Опять же, двое детей… Впрочем, никто и не отрицает ее заслуг! Но должна же она понять, что ему уже пятьдесят один. Еще какой-нибудь десяток лет, и прощай наслаждения! Мужчина в пятьдесят вновь переживает весну! А женщины? Во что они превращаются в этом возрасте? Депутат представил густо напудренное, дряблое, точно вялый абрикос, лицо жены, представил, как она кокетничает, и тошнота снова подкатила к горлу. Из-за ее зловредности ему приходится украдкой ездить в Хайфон, хотя давно бы следовало попросту взять Ми Лан второй женой. А так кто она ему? Ни жена, ни любовница. Чего доброго, эта аппетитная дамочка уплывет у него из рук!
Повар внес рыбное блюдо, от которого поднимался ароматный пар, но депутат отмахнулся:
— Не надо! Принеси лучше женьшеневого отвару.
Нет, он еще совсем не стар! А у корейского женьшеня чудодейственная сила. Депутат вспомнил, что говорила ему Ми Лан во время их свиданий, и на губах его заиграла самодовольная улыбка. Что за женщина! Эта умеет жить в ногу со временем. Ей он обязан тем, что познал радость жизни, почувствовал себя моложе. Он даже внешне изменился. Прежде депутат никогда не задумывался о своем гардеробе. Ему и в голову не приходило, что длинные платья, какие обычно носили помещики, шаровары и тюрбан придают ему старомодный вид. Когда он первый раз надел европейский костюм, он просто сам не узнал себя. Ми Лан сумела подобрать костюм подходящего цвета, сорочку и галстук тоже купила сама. Получилось весьма прилично, в этом костюме он даже выглядел немного моложе. Лан! Ми Лан! [8] Лучшего имени для такой женщины и не придумать. Депутат улыбнулся «Хочешь, — сказала она ему однажды, — я научу тебя, как избавиться от ревности жены? Только, чур, не обижаться!…» Она многозначительно посмотрела и улыбнулась… «В таком возрасте и такой еще наивный! Надо найти ей развлечение. Ну… как это делают европейские дамы в ее годы. Найдет себе друга, а муж хоть и знает, но не мешает, бывает даже сам подыщет ей по вкусу». Ну что же, придется найти ей парня помоложе, чтобы отвязалась… Ми Лан! Чем больше он узнавал ее, тем больше убеждался, что это необыкновенная женщина. Кхань закурил, и тут его ужалило внезапное подозрение. Он вспомнил младшего брата Лан. Откуда он взялся, этот пижон? Одет с иголочки… Да, не так просто во всем этом разобраться. В последнее время Лан изменилась. Она была все так же ласкова, но он уже не замечал прежней почтительности. И эта фраза, оброненная в последнюю их встречу: «Мне иногда становится жаль твою супругу! Думаю, может быть, нам лучше порвать? И она успокоится, и тебе будет легче». И верно, зачем он ей теперь? Его деньги она могла сейчас вернуть ему в любое время. За два года предприятие ее разрослось, а когда после бомбежки она приобрела на лом затонувший пароход, весь деловой Хайфон заговорил о Ми Лан! Сейчас, что бы она ни задумала, он не в силах помешать ей. А если супруга вмешается, у Ми Лан будет прекрасный повод разорвать с ним. Хм!
8
Лан — душистая кананга — название цветка. Ми Лан — «изящная кананга».
— Вам что-нибудь нужно, господин? — почтительно осведомился повар.
— Ничего! Иди! Скажи Соан, чтобы принесла печурку в ванную комнату, перед сном я приму ванну.
Повар ушел. Депутат курил, задумчиво расхаживая по комнате, но теперь мысли его были заняты Соан. Кхань словно видел перед собой молодое, сильное тело, округлые плечи и бедра, эти глаза… Ничто не может сравниться с молодостью! Желание снова пронзило все существо Кханя, как и в тот момент, когда он увидел ее обнаженные ноги.
…Нужно будет подыскать грамотного, здорового парня на место управляющего. Губы депутата скривила улыбка. Да, еще предстоит разговор с женой о Тыонге. А завтра надо ехать в гости к Ви. С тех пор как губернатор ушел на пенсию, с него немного слетела спесь. А что же еще остается делать? Ведь званием бывшего губернатора особенно сыт не будешь, а у старика на шее три жены да детей около десятка. Только одеть всех чего стоит! А почему они с Тыонгом тянут, понятно: ждут, когда он, депутат, даст согласие на брак Нгует с их «лиценциатом». Тоже мне соискатель! На этот брак жена ни за что не согласится. Вот служил бы он чиновником у французов, еще куда ни шло, а то посадишь себе на шею этого студента вечного, этого бездельника — по миру пустит! Здесь и толковать нечего! У них самих вон какой балбес вырос, одни гулянки на уме. Хорошо бы удалось купить плантации у француза, тогда пусть присматривает за ними, к делу привыкает. Ладно, завтра он навестит будущих родственников. Заодно надо попросить бывшего губернатора выручить у французского резидента свои ружья, за взятку конечно. В такое время без оружия в доме никак нельзя.