Разгневанные мертвецы
Шрифт:
Смугловатого коротышку звали Юсуф Ламед. Он погиб во время мелкой стычки в окрестностях Титана, но после смерти стал самым награжденным человеком во всех ВСЗ. Дважды "Солнечная Корона". Юсуф будет моим стрелком.
Последний из четверки, массивный мужчина по имени Стенли Вейнстайн, был единственным из военнопленных, которому удалось сбежать от эотийцев. От него мало что осталось, когда он добрался до Марса, но эотийский корабль, на котором он прилетел, оказался первым вражеским кораблем, попавшим в руки людей неповрежденным. В те дни ордена "Солнечной Короны" еще не существовало, и его не могли наградить им даже посмертно, но в честь
Тут я тряхнул головой и вернулся к реальности. Передо мной сидели не сами герои. В их телах, вероятно, не было даже капли крови Роджера Грея или частички плоти Ванга Хси на восстановленных костях. То были лишь превосходные и очень точные копии, до мельчайших подробностей воспроизводящие их физические характеристики, хранившиеся в медицинских архивах ВСЗ еще с тех времен, когда Ванг был кадетом, а Грей и вовсе новобранцем.
Я напомнил себе, что существует от ста до тысячи Юсуфов Ламедов и Стенли Вейнстайнов--и все они сошли со сборочной линии несколькими этажами ниже. "Лишь храбрые заслуживают будущего",--таков был девиз Свалки, и это будущее они сейчас обеспечивали, изготовляя дубликаты всех воинов ВСЗ, проявивших особый героизм. Насколько мне было известно, существовали еще две другие категории, которые могли рассчитывать на подобную честь, но главная причина появления героев-моделей почти не имела отношения к моральному духу солдат.
Во-первых, нельзя забывать о промышленной эффективности. Если используются методы массового производства--а на Свалке использовались именно они--то простой здравый смысл подталкивает к выпуску нескольких стандартизованных моделей, а не продукции, каждый представитель которой отличается от другого--такие выходят из рук ремесленника-индивидуала. А раз уж выбор сделан в пользу стандартных моделей, то почему бы не взять в качестве образца тех, чья внешность вызывает относительно приятные ассоциации, а не модель с чертежной доски инженера?
Вторая причина одновременно и более важная, и труднее объясняемая. Как нам сказал вчера офицер на инструктаже, имелось довольно странное представление--почти предрассудок,--суть которого сводилась к тому, что если достаточно тщательно скопировать лицо героя, его тело, метаболизм и даже извилины коры головного мозга, то в результате тоже получится герой. Разумеется, исходная личность никогда не восстановится--ведь она образуется за долгие годы специфического окружения, и на нее влияют десятки других, едва уловимых факторов--но биотехники не исключали пусть слабой, но все же вероятности того, что частичка храбрости заключена в самой структуре тела...
Что ж, по крайней мере, эти зомби не выглядят как зомби.
Поддавшись внезапному порыву, я вытащил из кармана несколько свернутых в трубочку листков с нашими командировочными предписаниями, сделал вид, будто читаю один из них и неожиданно выпустил листок из пальцев. Тот по спирали полетел на пол, но Роджер Грей мгновенно его поймал и протянул мне с той же небрежной и энергичной грациозностью. Я взял листок, и на душе у меня потеплело. Мне понравилось, как он двигается--так и должен двигаться второй пилот.
– -Спасибо,--сказал я.
Он лишь кивнул.
Потом я присмотрелся к Юсуфу Ламеду. Да, в нем тоже было это. Не знаю, как это назвать, но в нем таилось нечто, чем обладают все первоклассные стрелки. Это почти невозможно описать, но когда входишь в бар в какой-нибудь зоне отдыха, скажем, на Эросе, то среди пяти сидящих за стойкой "рогаточников" безошибочно определяешь стрелка. Это что-то вроде тщательно загнанной внутрь нервозности или висящего на волоске абсолютного спокойствия. Чем бы это ни было, это именно то, что требуется, когда сидишь, держа палец на пусковой кнопке, а корабль только что завершил серию нырков, уверток и разворотов, подошел к противнику чуть ближе предельной дальности выстрела и уже начинает новую серию нырков, уверток и разворотов, но уже в обратном направлении. В Ламеде это ощущалось настолько сильно, что я уже сейчас готов был поставить на него в состязании с любым другим стрелком ВСЗ, которого видел в работе.
С астрогаторами и инженерами иначе. Чтобы их оценить, нужно взглянуть, как они ведут себя в напряженной ситуации. Но даже сейчас мне понравились спокойствие и уверенность, которыми Ванг Хси и Вейнстайн ответили на мой испытующий взгляд. И сами они тоже.
С моих плеч словно свалилась сотня фунтов груза. Впервые за несколько дней я расслабился. Мне действительно понравился экипаж, и неважно, зомби они или нет. У нас все получится.
Я решил сказать им об этом.
– -Парни,--начал я,--думаю, мы по-настоящему сработаемся. Кажется, у нас есть все, чтобы составить безупречный экипаж. И вы увидите, что я...
И тут я запнулся. Холодное, слегка насмешливое выражение их глаз. То, как они переглянулись, когда я сказал, что мы сработаемся... переглянулись и едва заметно фыркнули. Я осознал, что никто из них, войдя в комнату, не произнес и слова: они лишь наблюдали за мной, и теплоты в их взглядах я не заметил.
Я смолк и медленно набрал полную грудь воздуха. До меня впервые дошло, что до сих пор меня тревожила лишь одна сторона проблемы, возможно даже, наименее важная. Меня волновало, как я на них отреагирую и насколько смогу воспринять их в качестве членов экипажа. Они же зомби, в конце концов. И мне даже в голову не приходило задуматься о том, что они испытывают по отношению ко мне.
А в их отношении ко мне явно ощущалось нечто очень неправильное.
– -В чем дело, парни?--спросил я. Все они взглянули на меня испытующе.--Что у вас на уме?
Они все смотрели на меня и молчали. Вейнстайн сжал губы, откинулся на стуле и стал покачиваться на задних ножках. Стул заскрипел. Никто из них ничего не ответил.
Я слез со стола и стал расхаживать по классу. Они следили за мной взглядами.
– -Грей,--сказал я наконец.--У тебя такой вид, словно тебя гложет большая проблема. Не хочешь поделиться со мной?
– -Нет, командир,--обдуманно ответил он.--Я не хочу вам о ней рассказывать.
Я скривился.
– -Если кто-нибудь захочет что-то сказать--что угодно,--то это останется между нами. Сейчас мы также забудем о таких вещах, как должности и уставы ВСЗ.--Я подождал.--Ванг? Ламед? Быть может ты, Вейнстайн?
Они молча смотрели на меня. Вейнстайн покачивался на скрипящем стуле.
Их молчание сбило меня с толку. Ну какую обиду они могли затаить на меня? Мы же никогда прежде не виделись. Но одно я знал совершенно точно: я не пущу на борт "рогатки" экипаж, молчаливо и столь единодушно затаивший в себе недовольство. Я не собираюсь пахать пространство, когда в спину мне смотрят такими глазами. Гораздо эффективнее будет подставить голову под линзу "ирвингла" и нажать кнопку.