Разговорчики в строю
Шрифт:
Следом за генерал-лейтенантом вбежала растрепанная толстогрудая женщина в прозрачной сорочке.
– Ваня, я не хотела!
– Уйди отсюда, дура!
– воскликнул Ваня.
– По-экстремальному ей все время хочется, эмоции через край!
– Прости меня, дуру!
– Вот я и говорю, что ты дура. Смойся с глаз.
По щекам женщины начали литься слезы, она всхлипнула навзрыд и выбежала из комнаты, резко хлопнув дверью. Тем временем сын пришивал пуговицу к отцовскому кителю:
– Сейчас, бать, погоди. Ты не дергайся, ты стой нормально.
– Молчи, ублюдок. Сейчас президент подъедет, ты мне еще замечания делать будешь! Будто я тебя сам через жопу рожал! Недоносок!
– Да ты че, бать, ругаешься-то? Ты не нервничай.
– Молчать. Шей давай!
Снова открылась дверь, и на пороге появилась все та же женщина. Генерал-лейтенант воскликнул:
– Маня, ну что тебе нужно?!
– Ваня, ты меня обидел. Я больше с тобой никогда не буду.
– Да пошла ты!..
– выкрикнул генерал.
– Будет она - не будет, кто тебя…
Женщина разразилась рыданиями и снова скрылась.
– Пришил?!!
– вскричал Сопляков-старший.
– А то.
– Сынок дернул нитку и полюбовался на произведение искусства.
Генерал посмотрел себе на пузо:
– Куда!
– воскликнул он.
– Куда ты пришил!
– А что такое?
– Солдат стоял перед своим папаней, не зная, в чем его вина.
– Эту пуговицу надо внутрь пришивать, а не наружу! Идиот!
Сопляков-старший попробовал снять с себя пиджак, но не тут-то было - заботливый сынуля прихватил с пиджаком еще и рубаху.
– Лезвие мне!
– кричал военный чин.
Сразу несколько солдат подошли к нему с перочинными ножами. Он выбрал один и стал аккуратно срезать нитки. Наконец, освободившись от одежи, генерал плюхнулся на стол и, повернувшись к свету, разложил на коленях шитье.
– Маразматики! Куда катимся, а? Истеричные женщины и сопливые молодые люди, не способные пришить даже пуговицу!
– Батя!
– завыл Сопляков-младший.
– Молчи, выродок! Если я буду стоять перед президентом в семейных трусах, ты поедешь служить по полной программе туда, где пули свистят.
– Я не хотел, - оправдывался сын.
– А это не важно - хотел ты или нет.
В комнату заглянул Плющев:
– Ну че, готов?
– Да какой, на хрен, готов!
– Сопляков сидел на столе в одной майке.
Маня влетела следом за Плющевым с криком:
– Ну куда же ты?
– Ну да, конечно, - тут же согласился генерал и, подхватив под руку Маню, вылетел из комнаты. Снова заглянул он через три минуты весь растрепанный и оборванный. Тем временем Сопляков уже успел нарядиться и выглядел молодцом с полным иконостасом наград по обеим сторонам.
Сопляков-старший глядел на своего кореша и не представлял, что же такое с ним случилось. А в то же время Плющев распустил галстук, согнал одного из солдат и уселся на стул, продолжая тяжело дышать.
– Какая женщина, какая женщина… - вздыхал он.
– Идиот, кортеж уже подъезжает.
– Не называй меня при подчиненных идиотом!
– вспылил генерал.
– Я получил эти погоны раньше тебя.
– А что толку-то? Так и остался генерал-майором.
В комнату плавно влилась довольная происходящим Маня.
– Дорогие вы мои, - пела она, - ну, теперь вот давайте выйдем к высокому гостю.
– Куда выйдем? Ты посмотри.
Плющев находился в прострации. Он расстегнул китель, и теперь все могли видеть, что рубашка генерала представляла из себя набор лоскутков.
– И ты хочешь, чтобы я в таком виде вышел к президенту?
– Ну что же я могу поделать с собою?
– взмолилась Маня.
Сопляков-младший посоветовал перед сексом зачехлять ногти.
– Молчи, пацан!
– воскликнул отец.
– Разбираешься-то во многом, я смотрю, а пуговицу пришить не можешь.
Плющев подошел к Резинкину:
– Ты, - ткнул в него пальцем, - снимай свою рубашку!
Резинкин огляделся:
– А почему я? Вот тот вам больше подходит, - и ткнул в сидящего напротив него солдата.
– Молчи и делай то, что тебе говорят.
Резинкин снял китель, отдал генералу рубашку. Тот, кряхтя и пыхтя, залез в нее и более-менее привел себя в порядок.
– А че же, - возмущался Витек, - я теперь и президента не увижу?
– Молчать. Молись, чтоб ты после службы маму увидел, а не ушел у меня в дисбат отрабатывать за свой длинный язык.
– Плющев поглядел на себя в высокое зеркало и, довольный, повернулся к Соплякову-старшему.
Маня всплеснула руками:
– Красавцы вы мои!
Все трое вышли из комнаты.
Резинкин подошел к окну и стал смотреть вниз, туда, где уже стояло несколько десятков человек, была настелена красная дорожка, девки с хлебом-солью, цветы, - вся фигня.
Маня:
– Мальчики, проходите все в конференц-зал.
Ну, само собой разумеется, срочники все поднялись и вышли из класса. Остался только Резинкин в майке и штанах. Маня сочувственно посмотрела на солдата и хотела было последовать за прибывшими бойцами округа, но Витек неожиданно поманил ее к себе пальцем. Она подошла к окну.
– Скажите, президент вот по этой дорожке пойдет?
– Он встал к ней как можно ближе и невзначай обнял за талию.
– Да, - согласилась она.
Витек окинул кабинет - никого.
– Раздевайся, - страстно прошептал он.
Немолодая, но ненасытная женщина, обожающая страсть в экстремальных ситуациях, сморгнула и тут же подчинилась.
Спустя минуту Резинкин, не обращая внимания на вопли привязанной к стулу распорядительницы протокола Мани, выходил из кабинета накрашенный, на высоких каблуках и одетый в белую блузку и коричневую юбку. Чулки натягивать не стал, пошел так - с голыми, волосатыми ногами. Протопав по коридору в туалет, он смочил собственную голову и немножко прилизал височки. Теперь, вкупе с неумело наложенным, но ярким макияжем, он стоял, словно восьмиклассница. Головеночка бритая - а сейчас так модно.