Разиэль
Шрифт:
Но я была непоколебима. Моё тело изнывало от потребности, нужды, которую я либо не узнавала, либо не понимала. Но я откуда-то знала, что должна почувствовать его рот на себе, как он испивает меня, чтобы я наконец-то ощутила себя восполнённой.
— Пожалуйста, — взмолилась я, а я никогда в жизни не умоляла, клянусь. — Испей.
Он поцеловал меня в губы, настолько нежно, что мне хотелось разрыдаться. Он склонился и поцеловал меня в шею, с той же трепещущей сладостью. И затем я ощутила острую, сладкую колющую боль, когда его зубы погрузились в
Его член внутри меня, казалось, набух, и я бережно держала его голову, пробегаясь пальцами по его густым, волнистым волосам, нашёптывая ему нежные слова, любовные слова.
И потом он отстранился, поднявшись, и я увидела свою кровь на его губах, увидела блеск в его глазах. Он пристально посмотрел на меня, не двигаясь, и я ощутила его оргазм глубоко внутри меня, возвращая мне то, что забрал у меня, и я присоединилась к нему, отдав себя темноте, где он был моим единственным проводником.
***
ВОЗМОЖНО, Я ПРОСПАЛА НЕСКОЛЬКО МИНУТ, а может несколько часов или даже дней. Это было неважно. Я была обёрнута объятиями Разиэля, и никто из нас не двигался. Я почувствовал нежное касание его руки к моей щеке.
— Ты плачешь, — прошептал он. — Я сделал тебе больно. Я знал, что не должен был этого делать.
— Ты не причинил мне боли, — сказала я, потеревшись лицом о его руку, как голодный котёнок. — Я счастлива.
Он немного сместился и посмотрел на меня, и выражение его лица было ошеломленно.
— Ты всегда плачешь, когда счастлива?
— Вряд ли я раньше когда-то была счастлива, — просто ответила я.
Он хотел было поспорить, но потом одёрнул себя, вспомнив мою жизнь, жизнь, которую он знал почти также хорошо, как я.
— Может и не была, — в итоге сказал он и поцеловал меня.
Мне было интересно, остался ли на его губах вкус моей крови, но нет. На вкус он был Разиэлем, и я поцеловала его в ответ, и потом позволила ему прижать меня к его тёплому, обнажённому телу. Двигаться мне не хотелось.
Я пробежалась рукой вверх по его руке, мои пальцы упивались, ощущая его.
— Какая на вкус моя кровь?
Его рука была на моей шее, его длинные пальцы массировали мышцы, снимая напряжение, но от моих слов они замерли на мгновение.
— Для меня? Как медовое вино, сладкое, насыщенное и опьяняющее. Для тебя кровь будет иной на вкус.
— Так ты можешь кусать людей и обращать их в ва… в пожирателей крови? — спросила я.
— Нет. И зачем мне хотеть этого? Это проклятье, возложенное на нас за неповиновение Богу. С чего мне хотеть распространять это проклятие, даже если бы я мог?
— Но ведь это дарует вечную жизнь, не так ли?
Он знал куда я клоню и, вздохнув, он притянул меня к себе ещё ближе.
— Нет, Элли. Это невозможно.
— Мне просто было любопытно, — сказала я.
— Конечно, тебе было любопытно, — в его голосе сквозила насмешка.
— Ты всегда будешь способен читать мои мысли? — спросила я с ноткой раздражения.
— Постараюсь этого не делать. Когда ты испытываешь сильные эмоции, они проникают в меня, и это будет работать в обоих направлениях. В повседневной жизни я могу ограждать твои мысли.
— А в постели? Полагаю, мы снова будем этим заниматься? — я затаила дыхание в ожидании ответа.
Неужели он до сих пор сопротивлялся этому? Должна ли я всё также бороться с его сопротивлением?
Прошло несколько долгих бесконечных минут, прежде чем он заговорил.
— Как можно чаще, — сказал он.
Я знала ход его мыслей, знала чего он желает. Сейчас. Снова.
— Да, — сказала я. — Да.
Глава 23
Я ДОЛЖЕН БЫЛ ИСПЫТЫВАТЬ ЧУВСТВО ВИНЫ. Я пытался сопротивляться, но, в конце концов, она оказалась мне не по силам. Я подпитался от неё, выпил так много, и тем самым навсегда привязал её к себе.
Это было тем, что я поклялся никогда не сделать снова. У меня был выбор, много миллиардов лет назад, и я заплатил за это. Ни для меня, ни для остальных спасения не было, но для Элли всё было иначе. Пока я держался подальше от её вены, оставался шанс, что она в один прекрасный момент уйдёт.
Теперь уже нет. И взяв её кровь, мне придется столкнуться с тем, что она будет служить Источником и это будет ещё труднее принять. Опасно. Не для меня, а для того, кто осмелится приблизиться к ней. Возможно, им придётся сдерживать меня в течение первого года или около того, пока я не научусь контролировать свою собственническую ярость.
Я должен был знать, что не смогу остановиться. Не тогда, когда она умоляла. А я должен был знать, что она будет умолять. Связанный партнёр нуждается в этом окончательном соединении. Без него она никогда не почувствовала бы себя полноценной, и я смирился с тем, что она действительно была моей женой. Как только я уложил её в постель, это было предрешено, и было удивительно, что я боролся с этим так долго. Обычно я не был таким тупоголовым.
Я лгал ей, защищая свой разум, чтобы она не узнала. Были редкие случаи, когда пара кормилась от своего партнера, но это было очень опасно. В четырёх случаях из пяти женщина умирала. Но в пятом случае она получала сотни лет жизни, если питание продолжалось.
Мораг, в итоге, умерла, когда её супруг пал под натиском Нефилимов, ей было уже больше восьмисот лет. Я знал на что пойдёт Элли, если узнает об этом, и не мог позволить, чтобы это случилось.
Пока что я не буду об этом беспокоиться. Я сделал всё возможное, чтобы защитить её, взяв её кровь, я сделал её побег невозможным, и я сожалел об этом.