Размножение в неволе. Как примирить эротику и быт

Перель Эстер

Я совершенно не призываю к тому, чтобы заново перекраивать историю, и не проповедую никакую антифеминистскую идеологию. Любое обсуждение сексуальности и отношений пар было бы заведомо искаженным, если бы в расчет не принималось грандиозное и в целом благотворное влияние феминизма на современную семью. Женщины требовали полового равноправия и уничтожения структур, закрепляющих мужское доминирование во всех сферах жизни, включая и сексуальную. Феминистки боролись с двойными стандартами, поощряющими сексуальные эксперименты мужчин как необходимую фазу становления молодого человека и запрещающими такие же проявления естественного любопытства со стороны женщин. Те же двойные стандарты настаивали на сексуальной верности женщин, а мужчинам позволяли свободу поведения: «Таковы уж мужчины». (И сегодня есть страны, где мужчина имеет право убить неверную жену. Он не понесет за это никакой юридической ответственности. Мало того, в некоторых местах убийство в таком случае – единственный способ восстановить доброе имя и женщины, и ее семьи.)

Половые различия и связанные с ними табу и запреты долгое время воспринимались как безусловные нормы, якобы обусловленные биологическими законами, а потому непререкаемые. Феминизм показал, что подобные ограничения являлись на самом деле социальными конструкциями, используемыми для укрепления давних традиций отношений между женщинами и мужчинами – в пользу мужчин, разумеется. Такие книги, как Our Bodies, Ourselves («Наши тела и мы сами») и The Women’s Room («Место женщины»), должны вернуть женщинам чувство сексуальной самостоятельности как с правовой, так и с психологической точки зрения и освободить от ограничений, призванных управлять женской сексуальностью. Женщины не смогут свободно получать сексуальное удовольствие, пока не будут защищены от традиционных и довольно серьезных опасностей, которые несет им секс. Болезни, передаваемые половым путем, изнасилования, нежелательная беременность – все это считалось не только позорящим, но и разрушающим жизнь, а роды всегда оказывались связанными с риском гибели.

Первые феминистки гораздо больше внимания уделяли сексуальной независимости женщин, чем удовольствию. Они считали, что вначале надо разобраться с основополагающими вещами. Пока мужчины доминируют в бизнесе и политике, пока женщины экономически зависимы от мужчин и полностью несут на себе нагрузку, связанную с рождением и уходом за детьми (так было принято и в парах, где оба супруга полностью разделяли идеи равноправия), нечего и говорить об освобождении женской сексуальности. Несомненно, феминистки добились гигантских улучшений во всех перечисленных аспектах жизни женщин. Без них у женщин не было бы никаких реальных свобод, ни сексуальных, ни любых других.

Однако эти улучшения имели и некоторые непредвиденные последствия. Ничуть не пытаясь оспорить историческое значение данных достижений, я все же считаю, что требование безусловного равенства партнеров в сексе, пусть и при условии взаимного уважения, и отрицание любых проявлений агрессии, силы, обмена ролями есть антитеза эротическому желанию и для мужчин, и для женщин.

Особое пространство эротических отношений

Элизабет и Вито много работали над тем, чтобы основой их брачного союза стали принципы равноправия, но их сексуальные отношения до сих пор строятся иначе. Здесь сила на стороне Вито, и, хотя такое распределение ролей в эмоциональной сфере было бы для партнеров неприемлемо, в сексуальной области именно это и возбуждает Элизабет. Вначале она явно смущалась, признаваясь в своих сексуальных пристрастиях, совершенно не соответствующих ее образу освобожденной и наделенной правами женщины: «Мне было очень сложно принять то, что меня так возбуждает. Долгое время мне не давали покоя мои фантазии. Подчинение и пассивность – совсем не мое. Потребовались годы, чтобы я смогла увязать мои сексуальные потребности с политическими и социальными убеждениями. Где-то посреди мыслей и забот о браке, детях и карьере я поняла, что пора прекратить прятаться, притворяться и, главное, чувствовать себя виноватой и все время извиняться за свои желания. Я повзрослела, и мне стало гораздо легче. Мне больше не нужно себя оправдывать. Возможно, это и есть сексуальное раскрепощение».

Многим женщинам сложно принять тот факт, что их возбуждает сексуальное подчинение. Но эротизм как раз и позволяет нам выйти за рамки, принятые в других сферах жизни. В эротических отношениях мы переступаем через культурные ограничения; нам нравится нарушать под покровом ночи запреты, которые так важны при свете дня. Эротическое воображение достаточно сильно, чтобы преодолеть разум, условности и социальные барьеры.

Чем больше я говорю об этих противоречиях и о том, что доставляет нам удовольствие, тем легче Элизабет продолжать беседу. Я поясняю: «Разумеется, нет ничего страшнее, чем реальная потеря контроля. Но фантазия для того и нужна, чтобы позволить нам преодолеть моральные и психологические барьеры, актуальные в повседневной жизни». Все более свободно выражая сексуальность, мы уступаем своим непокорным импульсам и тем ярким сторонам собственной личности, от которых в других обстоятельствах открещиваемся. Писатель и бывший раввин Мордехай Гафни, изучавший еврейский мистицизм, объясняет, что фантазии подобны зеркалу. Мы держим их перед собой, чтобы увидеть, что там, за ними. Мы видим такие образы самих себя, какие иначе и не заметить. Верность требует отказа от свободы ради безопасности, а эротизм является обратным путем к свободе. Отпуская на волю воображение, мы обретаем свободу, позволяющую нам принять ограничения повседневной жизни.

Взаимосвязь влияния, силы и контроля, доставляющие немало сложностей в эмоциональных отношениях, могут при переносе в область сексуального оказаться совершенно необходимыми. В огонь эротических фантазий мы привносим самые сложные компоненты любви: зависимость, подчинение, ревность, агрессию, даже насилие – и преобразуем их в мощный источник возбуждения. Мой пациент Оскар ненавидит, когда его склонная командовать жена говорит ему, что делать и чего не делать. Но он обожает, когда она ведет себя подобным образом в их сексуальных играх. Когда она командует, что пора вымыть посуду, он в мыслях тут же переносится в кухню своей мамы. Но когда свет погашен, Оскар не чувствует никакой угрозы. То, что он просто ненавидит в повседневности, становится необходимым в сфере эротического. Максвелл, с большим подозрением относившийся к многочисленным поклонникам своей красавицы-подруги, то и дело вспоминает о них, когда пара занимается любовью. То, что в обычной жизни воспринимается им как угроза, на территории спальни получает магическое звучание: Максвелл превращает дневные страхи в инструмент ночного соблазнения. Элизабет, властная женщина, с удовольствием отказывается быть ведущей, когда в сексуальных отношениях Вито берет на себя эту роль. И ей совершенно не кажется, что он ее подавляет. Как раз напротив, она чувствует заботу, и ее уважение по отношению к Вито только крепнет, когда «хотя бы тут он знает, что делает». Он берет все в свои руки, и Элизабет чувствует себя в безопасном пространстве, где можно дать волю своему вожделению. Такой дисбаланс сил не воспринимается как угроза, он одновременно и защищает, и освобождает, и стимулирует сексуальное желание.

Низлагая силу

Некоторым может показаться, что желание Элизабет подчиниться – это просто возрождение традиции мужского доминирования. Сторонники данной точки зрения думают, что сексуальные отношения, где один из партнеров доминирует и контролирует, а другой пассивен и слаб, – это проявление традиционной иерархии и подавления, то есть просто сексистское проявление традиционной патриархии. Но когда человек порабощен или ущемлен в правах в масштабах всей жизни, вряд ли он предпочтет именно эту роль в отношениях. Только свободные люди могут выбирать, во что играть и кем притворяться. На мой взгляд, если человек способен исполнять разные роли, это означает, что они больше не имеют над ним власти. Игра становится способом разрушения границ между партнерами. Для Элизабет возможность играть подчиненную роль в сексуальных отношениях является освобождающей, будучи способом разрушения стереотипа. Это же справедливо и в отношении Маркуса, руководителя подразделения по исследованиям и развитию одной крупной международной компании, занимающейся разработкой программного обеспечения. Маркус – классический альфа-самец: любит соперничать, амбициозен, больше времени проводит в перелетах, чем в офисе. У него практический и несколько агрессивный тип мышления, благодаря чему он и стал лидером в своей крайне конкурентной среде. Понятия «энергия» и «власть» – часть его повседневной деятельности; он постоянно использует эти слова в своей речи. Маркус энергично двигается, пьет энергетические напитки, позволяет себе десятиминутный сон в течение дня для восстановления энергии и обедает с энергичными людьми, наделенными властью.

И вот после целого дня в роли босса Маркус возвращается домой к своей подруге. Она любит доминировать в сексуальной сфере, что позволяет Маркусу отдохнуть от роли вечно контролирующего все вокруг руководителя. Когда его подруга исполняет роль доминатрикс [19] , Маркус может уступить ей, так как знает, что она справится с силой его желания. Он отдает роль ведущего, и это не только доставляет ему эротическое удовольствие, но и обеспечивает эмоциональный комфорт. Как и Элизабет, Маркусу приятно увидеть другую сторону своей личности в зеркале эротических отношений. В нашей культуре пассивность часто воспринимается как женская черта и признак слабости. Мужчинам сложно проявлять пассивность (да и многим женщинам тоже). Но от этого потребность некоторых из нас время от времени играть пассивную роль не исчезает. Маркус в равной степени и боится, и жаждет сдаться на милость своей партнерши. Его фантазии допускают некоторую степень пассивности, что ощущается им как замаскированное безопасное возвращение в объятия матери. Маркусу вовсе не интересны психологические объяснения природы его тяги, но эти эротические склонности требуют изменения традиционного баланса сил, предполагающего, что место мужчины непременно сверху.

19

Доминатрикс, или госпожа – женщина, исполняющая роль доминирующего партнера в сексуальных отношениях. Прим. перев.

Нет любви без ненависти

Защитники современного понимания близости, а также консультанты по вопросам брака и авторы книг по психологии в стиле «помоги себе сам» то и дело пытаются снять острый вопрос о распределении сил в рамках долгосрочных отношений. Они считают, что идеальное партнерство требует абсолютного равенства во всех аспектах, как будто можно точно измерить распределение сил и власти. Многие из нас, проникнувшись насквозь этой идеологией справедливости и взаимности, не хотят уступать ни на шаг.

Но на деле именно такие переговоры и игры вокруг распределения влияния и силы и есть основа любых человеческих отношений. Легче всего это увидеть, когда переговоры превращаются в борьбу и проявляются через агрессию, принуждение, давление, жесткую критику. Те, в чьих руках оказываются влияние и сила, определяют и наказание, и поощрение в соответствии со своими собственными желаниями. Но ведь и у слабости имеется сила. Пассивность, почтительность, сдержанность, лесть и похвалы в надежде заслужить доверие, наконец, моральное превосходство жертвы – так проявляется сила слабости. И дисбаланс власти и сил неизбежен.