Размножение в неволе. Как примирить эротику и быт
Шрифт:
Я решила встретиться с Рату. Она оказалась умной, хорошо говорила; мне показалось, что Рату вполне может выступать от имени целого поколения, которое сейчас принято называть одной из последних букв алфавита – то ли X, то ли Y [31] . Рату по-настоящему просветила меня насчет сексуальных отношений в университетском кампусе:
– У нас нет времени на свидания. Поэтому единственный выход – свидания по пятницам и субботам. Идете на вечеринку или в бар, там все как следует напиваются и расходятся по парам. К утру понедельника это заканчивается, и за обедом можно обсудить, кто с кем тусовался. «Тусовался» – это такое
31
Поколением «икс» называют людей, родившихся во время беби-бума после Второй мировой войны. К поколению «игрек» относятся те, кто родился после 1980 года: его представители характеризуются глубокой вовлеченностью в цифровые технологии. Прим. ред.
Идеальные отношения в колледже – сценарий «дружбы с бонусами». Вы заводите близкого друга, с которым вам весело и интересно и к которому вы испытываете сексуальное влечение, взаимное. Начинается все одним прекрасным вечером, когда вы встречаетесь где-нибудь в баре и выпиваете. Вы уходите домой вместе, занимаетесь сексом (и тут уж как повезет: бывает отлично, бывает так себе), а потом оба делаете вид, что ничего не произошло. Через неделю все повторяется – с этим же приятелем; и так далее до тех пор, пока вы оба не поймете, что вам не нужно больше притворяться, будто вы случайно встретились, и не нужно напиваться. И тогда вы просто звоните ему, когда заскучали или появилось настроение «потусоваться».
Вот это Рату и ее приятели не стесняясь называют «встречи ради секса». В данной схеме таится серьезная опасность, связанная с эмоциональной стороной. «Рано или поздно, – рассказывает Рату, – один из партнеров по-настоящему увлекается, и происходит неприятный разговор. Поэтому существуют правила: все это просто дружба с бонусами, ничего больше. Если он или она не готовы продолжать такие отношения, то с ними покончено. И вы просто находите другого партнера. Мы очень стараемся не допускать никаких эмоций», – совершенно серьезно объясняет Рату.
Меня особенно удивляет, что в ее рассказе нет никакой повествовательности: ни начала, ни развития характеров, ни выводов. То есть тут и истории-то никакой нет. Секс попросту не является частью того важного, что происходит с этими детьми. «Мы намеренно не смешиваем секс с эмоциями, – продолжает Рату, – и так ведут себя не только парни. Девушки тоже отделяют любовь от секса, как будто эти две вещи вообще не связаны, – она на время замолкает. – Хотя мне кажется, что многие мои подруги предпочли бы иметь полноценные отношения – признаются они открыто или нет».
Я вовсе не пытаюсь преуменьшить благотворное влияние случайного секса. Эротическая связь может стимулировать множество разнообразных сценариев отношений между партнерами. Но такой тип сексуальной активности, о котором рассказывает Рату, не кажется мне способом освобождения; по-моему, это поведение мотивировано беспокойством. Я была очень удивлена, когда Рату согласилась с моей интерпретацией: «Ну да, алкоголь и секс, конечно, неплохо сочетаются. Ведь мы знаем, что ни того, ни другого нам вообще-то нельзя».
Я слушала Рату и думала, как новая социология секса проявится позже, когда эти дети дозреют до серьезных отношений.
– А любовь и брак? – спросила я Рату. – Вы об этом вообще говорите?
– Мы считаем, что долгосрочные отношения – пожизненный приговор. Для многих моих друзей брак и семья – нечто совершенно ужасное. Они не представляют, как можно иметь одного и того же сексуального партнера дольше недели, не говоря уж о нескольких годах.
Потом Рату становится серьезнее:
– Для женщин все немного иначе. Они видят и плюсы долгосрочных отношений. Мне кажется, некоторые хотели бы в них состоять, но многие заражаются страхом постоянных отношений от мужчин и начинают воспринимать брак как ограничение свободы. Верность интерпретируется как жертвование собственными целями и амбициями ради чего-то, что вы даже не контролируете и где рискуете получить только разочарование. По крайней мере, сейчас мы смотрим на это так. Отношения – потеря независимости. Когда в вашей жизни появляется другой человек и связанная с этим романтика, для вас самих остается гораздо меньше места.
– Получается, что, рассуждая об отношениях, вы думаете о том, что теряете, а не о том, что получаете? – уточнила я.
– Именно.
– А романтика?
– Ха-ха. Ее не было даже в старших классах школы. Тут в колледже есть несколько странных пар: они ведут себя так, как будто женаты.
Меня заинтриговали мысли Рату об отношениях. Мне всегда казалось, что стремление к созданию пары (ну или хотя бы мечта о романтике) обогащает нас, и самое интересное здесь как раз то, что мы узнаем о себе и мире вместе с кем-то. По крайней мере, в ее возрасте я точно так думала. Похоже, для Рату и ее друзей получение диплома МВА – более надежная затея, чем попытка создать долгосрочные устойчивые отношения. Но почему?
Одна из причин, вероятно, связана с тем, что, приняв присущий современной культуре настрой на самостоятельность, молодые люди с опасением относятся к серьезным отношениям. «Если добавить к сексу любовь, вы оказываетесь страшно уязвимыми, – объясняет Рату. – Я думаю, что так происходит из-за основной проблемы нашего поколения – недостатка доверия. Нас учили рассчитывать только на себя и не зависеть от других». Это совершенно неромантическое отношение к жизни, но, возможно, мудрое, если учесть все сложности современного брака. Так проявляется ирония полового равенства: теперь и мужчины, и женщины боятся верности и привязанности. Лучше уж рискованный секс, чем разбитое сердце.
Нет ничего бессмысленнее, чем пытаться предсказать будущее для того, кому это предсказание не интересно. Но иногда мне сложно сдержаться, и я попробовала обсудить дальнейшие перспективы с Рату:
– Вот я тебя слушаю и думаю, что, наверное, именно поэтому столько пар приходит ко мне с одной и той же проблемой: горячий бурный секс с тем, кого человек любит, не получается. Так что дело не только в вашем поколении. Вся наша культура не способна принять уязвимость и зависимость. А для хорошего искреннего секса нужно и то, и другое.
– Возможно, – отвечает Рату. – Но кто сказал, что секс должен быть непременно искренним? А если «хороший секс» – это когда он прижимает меня к стене, берет меня грубо, доводит до оргазма и уходит еще до того, как я проснулась? Мне нравится именно такая спонтанность. Для возбуждения необходимы неожиданность и множество разных партнеров с идеальными свиданиями, где все идет как надо. Ведь на следующее утро вы распрощаетесь после завтрака, не успев узнать друг друга достаточно близко, чтобы разглядеть недостатки. У меня бывают периоды, когда я хочу только такого возбуждения, но случаются и моменты, когда я осознаю, как это все поверхностно, и думаю, что хотела бы более глубоких отношений. У меня был молодой человек, все шло отлично, хотя и скучновато. Надеюсь, что когда-нибудь я найду здоровый баланс – если только я уже не разбаловала себя настолько, чтобы полностью и навсегда разочароваться в долгосрочных отношениях.