Размножение в неволе. Как примирить эротику и быт
Шрифт:
Нерациональность желания, в частности, связана с тем, что чаще возбуждающее нас уходит корнями в детские страхи и травмы. Джек Морин объясняет, что эротическое воображение бесконечно изобретательно в преодолении, трансформации, изменении травм прошлого. Другими словами, наш наиболее болезненный детский опыт становится источником самых острых наслаждений и экспериментов в зрелом возрасте.
Давайте посмотрим на историю Мелинды. Ее отец был откровенным бабником. Сама она хоть и сочувствовала матери, но точно не хотела стать на нее похожей: вечно жалкой, разочарованной, опустошенной. Поэтому Мелинда стала соблазнительницей – полной противоположностью образа брошенной жены. Мелинда намерена обыграть мужчин на их же поле. Желание для Мелинды ассоциируется с недоступностью, а потому, как только она получает мужчину, он сразу становится ей неинтересен. Чтобы убедиться в собственной силе, Мелинде нужно найти и заполучить следующую жертву, и следующую, и следующую. В отсутствие препятствий ей сложно себя оценить. И почти ничто не приносит Мелинде такого наслаждения, как завоевание сильного и чужого мужчины – кроме, однако, самого приятного: возможности бросить его и отомстить прошлому. Так, хладнокровно меняя мужчин, Мелинда пытается доказать, что, в отличие от матери, она сильна и независима и сама устанавливает правила, принимает решения, выбирает любовников и расстается с ними. Разумеется, так отчаянно борясь с уязвимостью, Мелинда оказывается почти такой же одинокой, как и ее мать.
Главный компонент чувственного и эротического – человеческое воображение. Но многим оказывается сложно обнаружить и проявить собственную сексуальность, так как она в свое время подавлялась родителями и теперь связывается со страхом, чувством вины и недоверием. Родители, безусловно, хотят обезопасить детей, но в результате их защита оборачивается источником серьезных проблем, когда дети вырастают. С малых лет у Лены сформировался целый список того, что можно, а что недопустимо для женщины: о чем можно мечтать, как действовать, от чего испытывать удовольствие. Она была старшей дочерью в очень консервативной и религиозной семье и твердо заучила, что приличная женщина всегда следует четким стандартам поведения, никогда не проявляет агрессии, ничего не требует, всегда ставит интересы других выше собственных. Самооценка Лены основана на том, что она отдает больше, чем получает – так же рассуждала и ее мать (и многие предыдущие поколения). Стремясь стать незаменимой, Лена рассчитывала защититься от превратностей любви. Она очень мила, но именно это и отталкивает ее мужа: его подавляет ее застенчивость и нерешительность в постели.
В последнее время Лена начала задумываться, каким был бы ее брак, если бы она меньше заботилась об интересах всех на свете, кроме собственных. Она стала размышлять о том, могла бы она нравиться не за то, что вечно всем уступает и обо всех печется, а просто за то, какая она есть. Мы с ней пытались разобраться с природой тревоги, чувства вины, стремления к самопожертвованию, которые традиционно считаются качествами хорошей девочки. Лена хотела бы набраться смелости и не только понять, что ей нравится, но и решиться попросить об этом. Возможно, совместный поход с мужем за бельем в модный магазин не всем покажется особенным событием, но Лене это подняло настроение почти так же радикально, как Wonderbra [34] изменил ее фигуру.
34
Wonderbra – легендарный бюстгальтер, помогающий улучшить форму груди. Прим. перев.
Внутренние конфликты, препятствующие проявлению сексуальности Стивена, Дилана, Мелинды и Лены, – результат неприятностей, пережитых каждым из них в детстве. Наши личные эротические склонности и предпочтения изменяются и формируются всю жизнь, но часто уходят корнями в детские впечатления и переживания, как позитивные, так и не очень. Иногда, чтобы распутать этот клубок, требуется психолог-детектив. И в целом мало что в наших эротических фантазиях происходит просто так, без причины.
«Я» как часть «мы»
У людей физическая и эмоциональная зависимость от родителей сильнее и по продолжительности, и по интенсивности, чем у любых других живых существ. Мы так привязываемся к родителям – и нам так нужно чувствовать себя в безопасности, – что мы готовы на все, лишь бы не расставаться с ними. Мы подавляем свои желания и загоняем вглубь агрессию. Мы принимаем на себя вину за то, что над нами издеваются; подчиняемся контролю; учимся полагаться только на себя; легко отрекаемся от своих потребностей. В общем, мы осваиваем и применяем множество тактических приемов – лишь бы сохранить самую первую связь.
Все становится несколько сложнее, когда мы понимаем, что если рассуждать с точки зрения развития, то свобода – одна из самых важных потребностей. Едва научившись ползать, мы пускаемся в самостоятельный путь и постепенно понимаем, как находить баланс между двумя фундаментальными стремлениями: установить связь и достичь самостоятельности. Нам нужно, чтобы родители о нас заботились, но не менее важно, чтобы они давали нам достаточно личного пространства. Мы хотим, чтобы они нас и поддерживали, и отпускали на свободу.
Всю жизнь каждый из нас проводит в центре схватки между зависимостью и независимостью. Насколько искусно мы во взрослом возрасте сможем объединить эти потребности, зависит от того, как наши родители реагировали на конфликт двух полюсов в годы нашего детства. Но поведение родителей и их действия – лишь часть истории. Не меньшее значение имеет и то, как мы интерпретируем их действия. Каждый ребенок по-своему играет с жизнью в лотерею. То, что одному хорошо, другому может быть слишком тяжело. Кому-то из нас нужно больше родительского внимания, а другие и будучи взрослыми вздрагивают от воспоминаний о вечном контроле и бесцеремонных вмешательствах. В каждой семье складывается свой тип реакции на проявления зависимости и автономии: что и когда поощряется и пресекается. В рамках обмена компромиссами с родителями мы выясняем, какой объем свободы нам наиболее комфортен и насколько серьезно нам придется поступиться своими желаниями. В итоге рождается система верований, страхов, ожиданий – осознанных или нет – о том, как устроены человеческие отношения. Мы все это формулируем, заворачиваем в красивую обертку и протягиваем тем, кого любим. Вполне честный обмен.
Неудивительно, что такая эмоциональная история проявляется и в физиологической стороне секса. Тело – самый чистый, самый первый инструмент, с помощью которого мы коммуницируем с другими. Как писал философ Ролан Барт, «то, что скрывает язык, говорит мое тело. Тело – упрямый ребенок; язык – цивилизованный взрослый» [35] . Но тело – наш родной язык, посредник в общении с миром, используемый нами задолго до того, как мы произносим первые слова. С момента рождения взрослые дарят нам любовь, чувственную и, рискну сказать, эротическую.
35
Барт Р. Фрагменты любовной речи. М.: Ad Marginem, 2015.
Телесные ощущения доминируют в период нашего первого знакомства с внешним миром и первого взаимодействия с теми, кто о нас заботится. Тело – это банк памяти, где хранятся воспоминания о чувственных удовольствиях, получаемых нами через кожу. Часто я слышу, как женщины и мужчины в моем кабинете говорят, обращаясь друг к другу: «А ты можешь просто обнять меня?» Успокаивающая сила объятий одинаково благотворна для нас хоть в пять, хоть в сорок лет. Тело – это еще и хранилище всех страданий и разочарований, постигших нас, и боль, от которой мы страдали. Тело помнит то, что разум предпочел забыть: и светлое, и темное. Возможно, именно поэтому самые глубокие страхи и самые острые желания проявляются в сексе: и беспредельность наших потребностей, и страх измены, и ужас перед всепоглощающей страстью, и мечта о всемогуществе.
Эротическая близость – это акт щедрости и эгоизма: мы одновременно и даем, и берем. Нужно входить в тело или эротическое пространство партнера, не боясь, что нас поглотит и мы потеряем себя. В то же время мы должны уметь войти внутрь самих себя, уступить самопоглощению, оставаясь при этом в присутствии партнера и веря, что тот не покинет нас, пока мы уходим в себя, и не будет чувствовать себя отверженным из-за нашего недолгого отсутствия. Нам нужно установить связь и не бояться в ней исчезнуть, мы должны испытать оторванность от партнера, не опасаясь быть покинутыми.