Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 6
Шрифт:
— А были сомнения? — Сяо легко и иронично улыбнулся.
— Сомнения есть всегда, до того момента, пока всё не заработает, — вздохнул японец. — Но то, что вы подготовили столько компаний… не однодневки? — с замиранием сердца он задал последний ключевой вопрос.
По большому счёту, за исполнение этих финансовых обязательств новым друзьям из-за моря можно было простить что угодно.
Да чёрт с ними, с выборами, подумал Синтаро про себя. Даже если мы на них пролетим, увеличение капитализации на сто пятьдесят процентов — это уровень префектуры и
Компания, которая умеет привлечь такие инвестиции, автоматически становится вровень с национальными гигантами.
— Мы немного понимаем в процессах, — мягко и по-кошачьи улыбнулся Сяо. — Ваше юридическое лицо только что продемонстрировало всей стране, что имеет огромный вес в глазах потенциальных инвесторов с нашей стороны. В то время, как многие только мечтают поставить кончик ногтя на китайский рынок.
— Компании не однодневки? — оябун повторил вопрос.
— Нет. Каждая из них реально использует оборудование, которое производите вы. Имеет минимум несколько лет коммерческой истории, причём не в виртуале, а в реальности.
Дальше собеседники замолчали.
Сяо с чистой совестью сбросил с души груз, появившийся после провала по вине белобрысого пацана: ему действительно было неудобно.
Синтаро Ходзё подумал про себя, что минуту назад были сброшены все маски.
Несколько сотен китайских компаний, синхронно (!) делающих предоплату японскому контрагенту на более чем миллиард, означает только одно: это платит государство.
***
— Не забыл обо мне? — Ватару хмуро глядел в камеру, не потрудившись активировать голограмму.
Лицо Сёгуна, заняв весь экран, выглядело с этого ракурса карикатурным.
— Где мои двенадцать миллионов? Мальчик, ты же не думаешь, что сказанные слова иногда остаются только словами? — Асада-старший, пребывая в скверном настроении, решил совместить приятное с полезным.
Во-первых, сейчас предстояло восполнить недостаток финансов. Во-вторых, всегда приятно иметь возможность позволить себе понервничать в чей-то адрес. Восстанавливая, как говорит сын, иерархию.
А что, должны и у меня быть какие-то удовольствия, мысленно вздохнул Асада-отец.
Глава 14
— Асада, ты не считаешь, что начинать разговор подобным образом крайне невежливо? — Сё выглядел на удивление спокойным, где-то даже жизнерадостным.
— Решил отвечать вопросом на вопрос? Могу сразу переходить ко второму этапу убеждения? — финансист с любопытством наклонил голову к плечу.
— Боже упаси, — покачал головой бывший сумоист. — Ты старше, опытнее, я к тебе со всем уважением. Но этикет — штука такая. Если ты об него вытираешь ноги, зачем ожидаешь, что он будет соблюдаться по отношению к тебе? Ватару, отвечая на твой вопрос…
Да чего ж он такой спокойный? Асаде-старшему стало несколько неуютно.
— … таким образом, платёж будет сделан сразу, как только подпишем договор. — Завершил пояснения здоровяк. —
— Ловко. — Ватару удержал спокойное лицо и ничем не выдал истинных эмоций. — Красивая подстава перед выборами.
— Это не мои проблемы, твои! — искренне не понял претензии Сёгун. — Асада, речь шла о двенадцати миллионах, правильно? Об источниках речи не было.
Финансист промолчал, так как сказать было нечего.
— Я уже молчу о том, в какой форме ты поставил ультиматум, — продолжил спортсмен. — Ладно, оставлю за скобками то, что это где-то просто унизительно, я сейчас о том, как ты меня прогибаешь: ты старше, я младше, плюс я начал первым… Но давай посмотрим на ситуацию с моей стороны?
— Ты гражданин? Ты японец? — жёстко перебил Асада, отбрасывая вежливость.
— Конечно. Тебе айди показать? — фыркнул здоровяк.
Ватару снова промолчал, беззвучно выругавшись в сторону. Затем добавил вслух:
— Продолжай.
— Давай ещё раз, заново. У меня есть собственность. Вернее, была. Эта собственность имеет руки, ноги, сиськи, имя, своё айди — но это МОЯ СОБСТВЕННОСТЬ. Именно что собственность, согласен? Ты же не будешь утверждать сейчас ничего о бабской свободе воли?
— Продолжай.
— Я рад, что в чём-то совпадаем… Эта собственность стоила очень немало: раскрученный имидж, планы съёмок на год вперёд, айдол из топ-пять в стране. По некоторым данным, даже из топ-три… — Сёгун отвлёкся на какой-то шум сбоку, швырнув в вошедшего то ли стаканчиком для ручек, то ли футляром для печати. — ДВЕРИ ЗАКРОЙ С ТОЙ СТОРОНЫ! Извини. Ватару, ты согласен, что со стороны твоего сына имело рейдерство? Грубое, неприкрытое, циничное и расчётливое рейдерство? Очень грамотно исполненное, здесь признаю и снимаю шляпу.
— Я не буду с тобой спорить, — хмуро уронил финансист. — В отличие от тебя, я своими глазами видел, какими глазами твоя Рейко смотрит на моего сына. Бл***, тавтология… И как он смотрит на неё. Но — я не буду спорить с тобой.
— Мне приятно с тобой общаться, — серьёзно заявил Сёгун, глядя собеседнику в глаза. — Ватару, включи, пожалуйста, голограмму?
— Зачем?
— Я изо всех сил и сейчас пытаюсь не психовать, не беситься, не капать слюной или пеной изо рта на воротник. А ты сидишь через камеру, как учитель со школьником! Не хочешь попробовать поговорить со мной, как с равным? Пускай и проигравшим тебе какие-то последние схватки?
Асада-старший молча щелкнул по виртуальной кнопке.
— Спасибо, — всё так же серьёзно его собеседник выполнил малый поклон вежливости из положения сидя. — Так вот. У меня была собственность, твой сын очень технично её убрал в свой карман. Да, собственность была не совсем обычной — но и методы рейдерства твой отпрыск применил крайне точные. Как после этого я должен к вам относиться?
— Ты же очень неглуп, Сё. Ты же понимаешь, что ни Рейко, ни мой сын не считают ни себя, ни друг друга собственностью?