Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 6
Шрифт:
— Для начала — просто поговорить! — ответил японец.
И в следующую секунду зашипел от боли, отпуская Сяо и отпрыгивая назад.
Хань, в свою очередь, быстро сместился в сторону, отбрасывая электрический шокер против бродячих собак.
Сёгун обиженно смотрел на свою покрасневшую лапу, но был полностью в сознании, несмотря на удар током.
Странно. Сяо, например, находясь с ним вконтакте, выставил свою защиту концентратора на полную — и всё равно даже его через живой проводник дёрнуло солидно.
— Да
Нейро-расширения японца, похоже, сделали из него носорога. Тот тоже абсолютно индифферентен к щекотке кожи.
Носорога? Китаец удивлённо раскрыл глаза:
— Ты…?
Странная ассоциативная цепочка моментально подбросила вариант: носороги — одно из местных штурмовых подразделений.
Кондиции, которые сейчас демонстрировал оябун, именно этого зверя и напоминали.
Неужели не совпадение?! Откуда?!
— Нет. — Равнодушно проворчал толстяк.
А в следующий момент он, похоже, что-то заметил в глазах своего товарища (бывшего?).
Сяо, уже собиравшийся плюнуть на репутацию в глазах подчинённых и таки позвать их на помощь, не успел ничего крикнуть: подъём стопы толстяка, очертив в воздухе дугу, звонко встретился с его головой.
Уже падая, покидающим его помутневшим сознанием хань вспомнил: эти долбаные сумоисты, вопреки габаритам, и на шпагат садятся легко. А удар этот на островах называется маваши.
_________
Сяо не видел, как Сёгун забросил его на плечо и, абсолютно не заморачиваясь, просто пошёл с этим грузом на улицу.
Трое низовых сотрудников китайской компании, находившиеся в смежном помещении, несмотря на эффект неожиданности, искренне попытались остановить японца — но не сильно в том преуспели: их собственные расширения были на порядок ниже производительностью, чем даже у самого Сяо. А японец где-то разжился как бы не полноценными боевыми версиями.
Разбросав этнических китайцев (числящихся по документам японцами), словно мастиф щенков пекинеса, сумоист вышел наружу и без затей бросил свой живой груз на заднее сиденье представительского автомобиля. После этого приземлился рядом и захлопнул дверь.
Машина тронулась и скрылась за поворотом.
***
— Разрешите? — Рюсэй, широко раскрыв глаза, от удивления останавливается практически на входе.
Он сделал только один шаг с улицы в открытую калитку — и теперь не двигается с места, переводя взгляд с Рейко на Ваку и обратно.
Последние щеголяют лишь узкими полосками на бёдрах, а-ля бикини (или это бикини и есть? Они говорили название, но я не запомнил — было чуть не до того из-за процесса деликатной физкультуры).
— Заходи и ворота закрой! — громко говорит ему пиар-менеджер. — Длинный, на нас вся улица таращится! Завязывай им обзор транслировать!
— Упс. Не подумал, пардон, — маркетолог отмирает, делает
— Если калитку держать распахнутой по пять минут в сутки, мои продажи календарей упадут вдвое, — смеётся актриса. — Рюсэй же, правильно?
Она знает его имя от нас, плюс самого — в лицо, поскольку пересекалась с ним в Лотосе. Просто знакомы они были шапочно и через других людей, не лично.
— Я, — кивает он, старательно отводя взгляд. — Дамы, где мне присесть?
— Любое кресло. — Вака поднимается со своего коврика для растяжки и протягивает Рейко шелковый халат.
Сама надевает второй такой же.
На актрисе всё сидит нормально, создавая почти приличное впечатление (по крайней мере, на мой пуританский вкус). А вот на Ваке одежда Рейко и по длине заканчивается здорово выше колена, и по ширине, кхм, прикрывает далеко не всё.
Впрочем, саму спортсменку это ничуть не смущает, судя по её следующему вопросу:
— Чего такой напряжённый? Что-то случилось, чего мы не знаем?
— Сейчас глаза сломаю, — откровенно признается Рюсэй, не поднимая взгляда и вытягивая указательный палец в направлении бюста коллеги.
— Да размер не сходится, — искренне досадует Коюмэ, пытаясь запахнуть полы, которые и так натянуты до предела. — Блин, ну нет у меня здесь своей одежды! А Рейко всё же поминиатюрнее.
Какое-то время она продолжает безуспешно сражаться с кусочком шёлка. Потом ругается и решительно добавляет:
— В п**ду… Длинный, ты что, голой бабы не видел?!
— Я тогда сяду чуть иначе. — Маркетолог дипломатично уходит от скользкого вопроса, поскольку знает мои взгляды на эту тему.
И, кажется, учитывает их при выборе линии поведения. Приятно.
Он разворачивает своё кресло таким образом, чтобы видеть меня и актрису. Вака при этом оказывается сбоку и чуть сзади от него — только её пятки в его поле зрения.
— П-хы, раньше был один стеснительный мальчик, теперь вас двое, — пытается насмехаться волейболистка.
— Вака, да иди ты в задницу! — Рюсэй таки оборачивается, но демонстративно смотрит ей исключительно в глаза. — Ну не хочу я таращиться туда, куда я не хочу таращиться! Тебе так сложно сделать мне комфортно во время разговора?!
— Хм. Стесняюсь спросить, как твои дела с личной жизнью, — ухмыляется спортсменка. — С такой-то застенчивостью.
— Моя личная жизнь — не предмет нашего с тобой разговора. Извини. Я очень тебя люблю, как коллегу и надёжного товарища. Но буду тебе очень обязан! Если ты не будешь ставить меня в неловкое положение своими…
— Всё-всё-всё! — Коюмэ подхватывает свой гибкий напольный коврик и оборачивает его вокруг себя наподобие стакана. — Теперь доволен?! Теперь ты можешь сесть так, чтобы я твои глаза видела?