Разная любовь, разная смерть
Шрифт:
— Возможно. Маловероятно, но возможно.
— В таком случае, — спросил я, — меня интересует, как повела бы себя корпорация, если бы именно так и обстояло дело? Вас бы тогда послали со мной, чтобы не позволить мне докопаться до правды.
Он покачал головой:
— Нет, корпорация не стала бы так действовать.
— Рад слышать. А как бы вы стали действовать?
— Эрни пришлось бы испросить разрешения взять вас на работу. Если бы Риту устранила корпорация, Эрни бы не позволили затевать расследование, объяснив, что по
— Если бы вам не дали разрешения на расследование, — обратился я к Рембеку, — что бы вы предприняли?
— Я бы ждал, — ответил он. — И надеялся, что смогу взяться за расследование в более подходящее время.
— И не стали бы спорить?
На мой вопрос вместо него ответил Керриган.
— С корпорацией не спорят, — внушительно сказал он.
— Ладно, — кивнул я. — Вы бы заподозрили корпорацию в убийстве Риты, если бы вам отказали в расследовании?
— Нет, конечно, — ответил он. — Им не надо было ее убивать. Если бы им не нравилась Рита, они бы сначала переговорили со мной.
Я перевел взгляд на Керригана:
— Верно? Он кивнул.
— Ладно, — обронил я и, откинувшись на сиденье, выкинул эту версию из головы.
В Истоне мы въехали в моросящий дождь, который к тому времени, когда мы добрались до Аллентауна, перешел в ливень. Было только половина второго дня, но все вокруг окутывала такая темень, что машины ехали с зажженными фарами.
Мотель “У дороги” светился неоновыми надписями — красными, синими, белыми, предлагая тепло и уют. Броно припарковал лимузин поближе к подъезду. Я сказал:
— Подождите меня все здесь. Я скоро вернусь.
— Я с вами, — дернулся было Керриган.
— Не спорьте со мной! — приказал я.
Выбравшись из машины, я пробежал три шага под проливным дождем и толкнул входную дверь. Там, за конторкой, на высоком табурете сидел, облокотившись на подоконник, Макнейл. До моего прихода он бездумно смотрел сквозь запотевшее окно на дождь и на дорогу, а когда я вошел, растерянно заморгал, не сразу сориентировавшись. Наконец он обратился ко мне:
— Да, сэр. Вам нужно бунгало? Мерзкая погода, не правда ли?
— Вы должны меня помнить, — прервал я его. — Я приезжал сюда по поводу убитой девушки.
— Ax да, да. Припоминаю. Извините за рассеянность. Чем могу быть полезен?
— Я хотел бы поговорить с вашей женой, — ответил я. Эти привело его в замешательство.
— С Бетси?
— Если вы не возражаете.
— Ах нет, конечно. Нисколько не возражаю. — Он слез с табурета и направился в глубь дома, задержавшись лишь на секунду и пробормотав:
— Простите. Я мигом.
Когда он вернулся вдвоем с женой, я сказал:
— Я бы хотел переговорить с Бетси наедине.
— Разумеется, — поспешно согласился Макнейл, как будто боясь, что его обвинят в нежелании сотрудничать. — Пожалуйста, как вам будет угодно.
Бетси — вот уж более неподходящее имя для такой особы трудно было придумать — стояла и ждала, мрачная и свирепая, как танк, готовый к бою. Я спросил ее:
— Он будет подслушивать из-за занавески?
— Нет, — ответила она, поджав губы. — Ему это и в голову не придет. Он пошел на кухню.
— Ему известно про деньги?
Повисла тягостная тишина — не было слышно ни единого звука, кроме отдаленного шума дождя. Женщина стояла не шелохнувшись и не изменившись в лице, как будто ее ни о чем и не спрашивали. Ее платье, некогда в голубой цветочек, изрядно выцвело, на сером застиранном переднике рисунок тоже не сохранился. На ногах у нее были тяжелые ботинки, со шнуровкой и на низком каблуке, серые носки, как у школьницы; икры испещрены следами комариных укусов или прыщиков. Немытые растрепанные волосы она, наверное, давно не приводила в порядок. Она стояла, напоминая своим монументальным видом русских баб, ремонтирующих железные дороги, по крайней мере, такими их показывали на фотографиях. Только дождь, молчание и незатихшее эхо заданного мною вопроса окружали нас.
Наконец она решила солгать:
— Не знаю, о чем вы говорите.
— Там, в машине, — начал я, — сидит мистер Рембек и с ним еще одна важная персона из корпорации. Я им пока еще не сказал, что вы взяли деньги. Я обычно стараюсь избегать конфликтов. Поэтому я и пришел один. Верните деньги, и я никому не скажу, откуда они у меня.
— Я не знаю ни про какие деньги, — монотонно забубнила она, не надеясь, однако, что я ей поверю.
— Если вы их мне не отдадите, — продолжал я, — то мне придется все рассказать Рембеку, и он устроит у вас обыск. И тогда, когда их найдут, Рембек вас накажет. Выбирайте, что вас больше устраивает.
Она, тяжело передвигая ноги, подошла к окну и, опершись толстой рукой на подоконник, уставилась на дождь.
— Мы потеряем наш мотель, — проговорила она. — Если бы нам продержаться до лета, то все было бы в порядке. Но ничего не получится. Зиму нам не пережить.
— Все равно вы разоритесь, — жестоко сказал я. — Вы — неудачники, так уж судьба.
Она повернула ко мне голову, в глазах ее вспыхнула недоуменная обида.
— Как вам не стыдно так говорить.
— Принесите деньги, Бетси.
Она отвела глаза и уставилась в пространство. Мгновение мы провели в гнетущей тишине, такой, какая обычно бывает перед грозой. Затем, не проронив ни слова, она отвернулась от окна и прошлепала за занавеску.
Через минуту она вернулась, держа в руке дамскую черную кожаную сумочку. Она молча передала ее мне, и я, тоже ничего не сказав, вернулся в машину.
Рембек, увидев сумочку, уставился на нее в упор.
— Где вы ее, черт возьми, раздобыли?
— Нашел.
— Это они ее украли?