Разная магия

Добрынина Марина Владимировна

Десять минут блужданий по коридорам, и мы, наконец, получаем возможность лицезреть Романовского. Сегодня он не очень напоминает встретившегося нам вчера толстячка — он собран, деловит, говорит отрывисто. Дарит нам скоротечную улыбку и велит пройти по коридору направо к куаферу.

— Это кто? — шепотом спрашиваю я у Дуси.

— Это чтоб ты была покрасивше, — так же шепотом отвечает она.

Вхожу в комнату, узкую, две стены которой обклеены зеркалами — немного криво, слегка неаккуратно, но все равно впечатляет.

Маленькая белокурая коротко остриженная

девочка с надменным лицом усаживает меня в кресло и тут же безапелляционно заявляет:

— Вы будете брюнеткой!

— Почему брюнеткой? — растерянно спрашиваю я.

— Катерина Эрраде не может быть рыжей! Этому имени такой цвет не подходит. Вы непременно должны быть выкрашены в черный цвет.

Я недоуменно кошусь на присевшую неподалеку на стульчик Дусю — та делает вид, что ничего не видит, ничего не слышит. Листает что-то.

— Не хочу, — лепечу я, за что получаю полный негодования взгляд куафера. Я вижу его в зеркале.

— Вы что, не понимаете, куда Вы пришли?! Это — телевидение. И если я говорю, что Вы будете брюнеткой, значит, Вы будете брюнеткой! — с напором произносит она.

— Соглашайся, Катя, — ехидно произносит Дульсинея, — это же такой опыт.

Неуверенно киваю. Спустя час на меня из зеркала смотрит малознакомая дама — она, кажется, старше меня лет на пять, у нее черные, остриженные до плеч прямые волосы, белая кожа, красные губы и неестественно большие зеленые глаза.

— Супер! — заявляет куафер, сдергивая с меня покрывало.

— Ага, — добавляет Дуся, — Клеопатра Матвеевна!

Я медленно поднимаюсь с кресла, в которое тут же усаживают Дусю. К моему сожалению, ее лишь причесывают, слегка подкрашивают глаза и брови. В общем, коренных изменений не происходит.

— Вас ждут! — говорит блондинка, указывая рукой в сторону двери. Ну ладно.

По дороге нас с Дусей перехватывают и отводят в какую-то комнату. Там на пороге нас встречает странноватый молодой человек. Он ростом примерно с меня, стройный, молодой. У него чистое гладкое лицо, основной особенностью которого является рот. Короткая верхняя губа приподнята, и из под нее выглядывают ровные, крупные, неестественно белые зубы.

На юноше надет темный строгий костюм, из-под которого как-то странно и кокетливо выглядывает маечка в тонкую полосочку. На шее у него длинный, ворсистый, ярко-оранжевый шарф.

— Я — Валерий Золотников, — надменно произносит молодой человек, — Вы, конечно же, меня знаете. Я буду вести это шоу.

— Кате…

— Ах, оставьте! Мы успеем еще друг другу надоесть!

Он удаляется, взмахнув шарфом на прощание, а мы с Дусей получаем возможность, наконец, познакомиться с другими участниками предстоящего шоу. Их трое.

Первая — высокая рыжевато-каштановая девица, при взгляде на которую у меня закладываются некоторые сомнения по поводу того, зачем понадобилось менять мой цвет волос. Она сидит на кресле, закинув ногу на ногу. Ноги у нее, надо сказать, длинные и ровные. Одета она в голубой сарафанчик, длина которого позволяет увидеть и оценить вышеозначенные ноги целиком во всех подробностях.

Второй — пожилой дяденька с длинной белой бородой, в очках. Он сухенький такой, невысок ростом. На нем мешковатые грязно-синие штаны, белая длинная сорочка, подпоясанная красной лентой. На ногах сапоги. В правой руке он сжимает какую-то деревянную изогнутую штуку непонятного назначения. Все время покашливает.

Третий — юноша лет двадцати. Он высокий, очень худой, у него неестественно белые волосы до лопаток и рыжая редкая щетина на подбородке. Парень одет в джинсы, кроссовки (мне Дуся вчера полвечера объясняла, как называются некоторые местные предметы одежды, так что я теперь почти специалист в этом вопросе) и белую рубашку. Когда он поворачивается к нам спиной, на ней обнаруживаются неизвестные мне буквы. Они переливаются.

— О! — говорит девица тусклым голосом, — еще две идиотки приперлись. Я — Анна. Ну и это, вы в курсе, короче, я типа победю. Это — дед Иван и Владик Чудо Светлое, он же Владос. У него разряд по карате, во всяком случае, он так сказал. А вы кто, тетери?

Дульсинея

— Кать, кажется, эта девочка нарывается на грубость, — ласково пропела я и многозначительно помахала сумочкой. Случай с хорьком научил меня не забывать, где находится мой тапок.

Катька, поняв смысл моего многозначительного жеста, конечно же, не упустила возможности ехидно намекнуть:

— Ты хочешь уговаривать эту бешеную дракониху не одного, а двух хорьков целовать?

— А это не проблема, — фыркнула я, — попрошу Терина с ней побеседовать. Его она послушает.

— Эй, я, кажется, вам вопрос задала! — возмутилась Анна, — и не нужно тут перед нами комедию ломать. Мы еще не на шоу.

— Да у нас, блин, вся жизнь как шоу, — заверила я и одарила "победительницу" придурковатым взглядом, — что там за вопрос был?

— Вы кто, тетери? — по слогам повторила Анна.

— Ну вот, Кать, она опять, — обратилась я к внучке, — мож пусть уже два хорька будет?

— Прекрати! — прошипела Катерина и повернулась к Анне.

Что она такого собиралась ей сказать, никто так и не узнал, потому что в этот момент дверь распахнулась, будто ее с ноги пнули, и в помещение ворвалось новое действующее лицо — бледное и черноволосое, в черном плаще, полы которого эффектно взметнулись, когда он, в два шага преодолев расстояние от двери до окна, развернулся ко всем присутствующим лицом и прошипел при этом:

— Придушу скотину! — за этим заявлением последовала пауза и вопрос, — Золотников всегда такой козел? Всем доброе утро.

— Наконец-то нас заметили! — ехидно изрекла Анна и добавила. — Сам ты козел.

Девушку наградили снисходительным взглядом и огорошили просьбой:

— Деточка, сделай мне кофе.

— Что? — взвизгнула Анна. — ты… ты что себе позволяешь?

— А ты разве не девочка на побегушках? — удивился брюнет, в задумчивости запуская в волосы пальцы, унизанные серебряными перстнями. — Ну, или как тут у вас на телевидении называют этих, которые "подай-принеси"?