Разница во времени
Шрифт:
— А ты здесь давно? И откуда? И какое у тебя назначение?
— Я-то давно. Уже почти шесть лет, — вздохнула Марина. — Я вообще-то из 2231-го. А ты из какого?
— Из 32-го, — опасливо ответила г-жа Ростова, понимая, что с каждой минутой все ближе к разоблачению.
— Понятно. Почти соседи, — не особо заинтересовалась подробностями девица, и у Наташи отлегло от сердца. — А у меня назначение забавное — я учительница математики в старших классах. Очень смешно и грустно.
— Почему смешно и грустно?
— Потому! Сама, что ли, не понимаешь? Во-первых, смешно, что я, которую из-за математики в школе чуть ли не ночевать оставляли — доходило до того, что по пять дополнительных уроков в день могло быть, — и здесь сама преподаю математику! Во-вторых, грустно, что здешние выпускники школы считаются страшно умными, если смогли усвоить то, что у нас в начальной школе преподают. И ничего — живут же люди и с этими мизерными знаниями! Я просто каждый год офигеваю, как они
— Да, прикольно, — поддержала разговор Наташа.
— Ну извини, подруга, — допивая чай и бросая взгляд на часы, начала прощаться Марина. — У меня сейчас урок. Пойду я.
Девушка оставила на столе деньги, подхватила свой портфель, сделала Наташе ручкой и отправилась к выходу.
Г-жа Ростова в задумчивости закурила. Итак, совершенно ясно, что все эти люди на полном серьезе воображают себя гостями из будущего. В том числе и Макс — теперь понятно, почему он так хотел в пятницу ночью смотреть именно фильмы о путешествиях во времени. Хотя почему воображают? Наташа, конечно, была скептиком. Но в данном конкретном случае она почему-то как-то сразу поверила в то, что эти люди и в самом деле — из будущего. Уж слишком они были не от мира сего. К тому же в наш просвещенный XXI век, когда уже открыта теория относительности, липосакция, стволовые клетки, Интернет и прочие штуки, можно поверить, что через какую-то пару столетий ученые будут способны и на такое изобретение, как машина времени… Грандиозность сделанного Наташей открытия взволновала ее до глубины души. Вот так вот запросто, каждый день рядом с ней и мимо нее ходят толпы и толпы самых настоящих людей из будущего! Тех, кто знает наперед все, что случится с ней, страной и президентом Путиным! Боже правый! Это просто потрясающе! И самое удивительное, что, обладая всеми этими чудесными знаниями, дающими такие возможности выдвинуться и использовать ситуацию в личных целях, они живут жизнью рядовых клерков, учителей и журналистов! Да они могли бы такие карьеры сделать! Голова шла кругом…
В свете новообретенного знания поведение Макса и прочих его знакомцев становилось и понятнее, и намного непонятнее одновременно. Теперь ясно, почему г-н Чусов так радовался просмотру фильма «Трудности перевода» и все повторял, что это один из самых величайших фильмов всех времен и народов! И при этом непонятно, почему он и вся его компашка, обладая способностью путешествовать во времени, например, просто не вернулись в прошлое и не настучали Наташе по башке еще в тот момент, когда она писала ту злосчастную рекламу, из-за которой у них, по всей видимости, столько геморроя? Зачем такие сложности, как изымание целого разворота из уже сданного в печать номера, когда так легко было все предотвратить, просто на один денек слетав в прошлое? Загадки, сплошные загадки… И самая большая — почему они не используют свои знания и способности, чтобы быть в этом времени героями, «звездами» и законодателями мод, а не теми полунищими лузерами, в качестве которых они живут здесь сейчас? Может, на самом деле все эти люди и не из будущего, а просто тихие сумасшедшие?..
Г-жа Ростова посмотрела на часы: было уже почти четыре часа. Она уже ощущала себя вполне готовой к искренней беседе с Максом. Она уже достаточно знает, чтобы дать ему понять — его происхождение для нее не тайна, так же как и все происходящее в кафе из «списка Тарасовой». И если он не объяснит ей, что происходит, по-хорошему, она все равно, так или иначе, докопается до правды. Но уже по-плохому.
Наташа вышла из кафе. На противоположной стороне улицы рабочие торопливо заклеивали плакат с рекламой лапши быстрого приготовления афишами предстоящего на следующей неделе концерта группы «Клиническая жизнь». Г-жа Ростова этому ничуть не удивилась… Она достала мобильник, набрала номер Петрова и доложила, что переговоры с рекламодателями прошли успешно. Они согласились на перенос сроков публикации. Семен Семенович выразил удовлетворение и сообщил, что типография признала, что отпечатала брак, и согласилась выплатить неустойку. «Еще бы, — хмыкнула про себя г-жа Ростова. — Они, небось, получили за этот брак от Садкового и компании такую сумму, которая с лихвой перекроет штраф». Но ее, честно говоря, больше волновало другое.
— А что на счет моей аналитической записки? — напрямик спросила г-жа Ростова. — Вы уже приняли какое-нибудь решение?
— Пока что нет, но я близок к тому, чтобы его принять, — расплывчато ответил г-н Петров. — Давайте вернемся к этому разговору на следующей неделе. — И начальник повесил трубку.
Следующий звонок Наташа сделала Максу и безапелляционно заявила, что ей просто необходимо поговорить с ним. И как можно скорее.
— Какие проблемы? — легко согласился Масик. — Поговорим. Я как раз с делами пока что развязался, можем сходить в «Якиторию», например, как ты любишь.
— Нет уж, давай дома. Разговор серьезный. Но если ты сейчас на Белорусской — а что-то подсказывает мне, что это именно так, — то зайди и купи сушей на вынос. Дома съедим.
Случаются такие странные эмоциональные выверты, когда то, что для тебя очень и очень важно и интересно, вдруг, буквально без всякой внешней причины, становится совершенно безразлично. Вначале ты очень сильно напрягаешься и переживаешь за исход какого-то дела. Причем желание того, чтобы все вышло по-твоему, просто чрезмерно. Оно настолько велико, что буквально парализует: ты боишься сделать хоть один неверный шаг на пути к цели. И именно в тот самый момент, когда нервы на пределе, а от осторожности весь организм охватывает судорогой, вдруг… все становится совершенно неважно, обыденно и довольно глупо…
И ты уже ничего не боишься. И делаешь шаг, и еще шаг, и еще — совершенно бездумно. Потому что только забыв об ответственности момента и судьбоносности каждого сказанного слова, ты и в состоянии действовать. Только должная степень вовремя проявляющегося пофигизма и дает силы сделать шаг.
Такие случаи парализующей ответственности с Наташей уже случались — и неоднократно. Если опустить всякие там традиционные страхи перед экзаменами и обратиться к более сознательному периоду жизни, то в первую очередь, конечно, стоит упомянуть страх перед первой рекламой. Когда г-жу Ростову только приняли агентом-стажером во «Все удовольствия столицы». Перед ней стояла очень простая задача: чтобы попасть в штат, за месяц найти хотя бы одного рекламодателя. Надо ли говорить, что весь этот месяц Наташенька из кожи вон лезла, чтобы продать кому-нибудь хоть восьмушку рекламной полосы? Но ничего у нее не получалось. И вот, когда испытательный срок уже был на исходе, г-жа Ростова начала понимать, что если она сейчас не достанет хоть какую-нибудь рекламу, то можно будет смело признаться не только руководству и коллегам, но и самой себе, что она совершенно не способна быть рекламным агентом. В качестве последнего шанса проявить себя Тарасова дала Наташеньке задание провести переговоры с одним агентством, устраивающим выездные праздники на территории заказчика. Г-жа Ростова до сих пор помнила, как долго она сидела перед телефоном и… мучительно боялась поднять трубку и набрать номер этого агентства, чтобы договориться о встрече. Страх провала был велик… Она боялась целый день… И весь следующий день она парализованно просидела у телефона, завороженно глядя на его кнопочки и на бумажку с записанным на ней номером. И только на третий день, когда стало очевидно, что если не позвонить и прямо сейчас же не договориться о встрече, то она уже ни за что не успеет отработать это задание в срок… И только тогда, когда тянуть уже дальше было нельзя, Наташа, как в холодную воду, бросилась в переговоры и, зажмурившись, нажала кнопку вызова на телефоне. В трубке раздались гудки, потом она услышала ровный мужской голос и… в этот момент страх отступил, и пришла очередь здорового пофигизма. Наташе вдруг стало все равно, как закончатся переговоры, и потому она провела их очень непринужденно и довольно удачно. Потом, конечно, осознание ответственности момента парализовывало ее еще не раз. Особенно когда надо было написать рекламные тексты для о-очень важных и «толстых» заказчиков — тогда Наташа могла часами, днями и сутками напролет сидеть перед чистой страницей Word'а на мониторе и не решаться набрать ни одного слова текста. Вплоть до того момента, пока не осознавала: если она сейчас не напишет хоть какой-нибудь, уже не важно какой текст, то это точно будет провал.
И вот сегодня г-жа Ростова возвращалась со своих полевых исследований домой с точно таким же парализующим ощущением судьбоносности момента. Ей было очень и очень важно разговорить Макса и узнать всю правду о том, что с ним и его товарищами происходит. Важно со всех сторон… В конце концов, Масик — пожалуй, самое радостное и светлое, что было в ее жизни. И сегодня Наташа впервые по-настоящему испугалась, что может потерять г-на Чусова, причем навсегда, — если вдруг он на самом деле из будущего и время его пребывания в наших днях ограничено. Если же Макс не из будущего, то ему явно светила психушка. И это было не менее страшно.
Вначале, конечно, Наташа пыталась спланировать, как именно она подступится к этому разговору, раздумывала над тем, как правильно начать. Но стоило Максу войти в квартиру, снять ботинки, пройти в кухню и поставить на стол перед молча курившей Наташей пакет с суши, г-жа Ростова без всякой предварительной подготовки, понимая, что если сейчас между ними начнется традиционная легкая болтовня, то до главного дело уже не дойдет, выпалила:
— Макс! Я знаю, что ты с Садковым не вчера познакомился. Я знаю, что вас связывает. Вы из будущего. Я знаю, что у вас проблемы. Я знаю, что я со своими рекламами вам почему-то сильно мешаю. Я знаю, что это вы испортили весь сегодняшний тираж нашего журнала. И обо всем этом я хотела бы откровенно поговорить. Если ваши правила предписывают в этом случае убить меня, вон лежит ножик. Возьми и зарежь меня. Но я хочу быть с тобой честной, не играть в игры и не делать вид, что я ничего не знаю. Мне бы хотелось, чтобы ты тоже был честен со мной. Все. Я все сказала. Прими решение. Я не буду тебе мешать.