Разносчик порнографии
Шрифт:
Евгений Николаевич стал побаиваться Гандона. Он и на работе в тайне ото всех боялся, что его поймают за взятки. Большие взятки. Он всегда брал больше, чем этого требовалось. И ему давали. Потому что боялись его.
Однажды Гандон пережрал «педигри». Да так, что ему потребовался ветеринарный врач.
В ветеринарной клинике назначили клизму. Евгений Николаевич взялся помочь жене с процедурой, как он считал, опасной. И не зря считал.
Гандона поместили в ванную. Развели специальный раствор.
Клизму вгонял Евгений Николаевич. И, будучи
После окончания шоковой процедуры, Гандон прохаживался по квартире, искал пятый угол. Ему было по-собачьи обидно, что так унизительно с ним обошлись. И кто? Сам Евгений Николаевич… По заслугам ему досталось… И вдруг Гандон захотел пукнуть!..
Поскольку был произведён укус руки Евгения Николаевича, то собаке не до конца оказали должного внимания: наспех сделали клизму… Каловые массы отошли не все. Давление в кишечнике всё повышалось… Одним словом, простой пук вышел под давлением в тот самый момент, когда Евгений Николаевич сел за рабочий стол, достал документы, а Гандон проходил мимо, повернувшись к хозяину задом… Случайность? Нет, закономерность.
Больше всего Евгений Николаевич жалел, что не вогнал клизму всю, полностью в зад Гандона – испачканные спортивные трико и тапочки не в счёт.
Вскоре собаку забрал к себе непосредственный начальник Евгения Николаевича – главный прокурор. Естественно, рекомендации о псе были даны самые положительные.
Это большой дом, построенный непосильным трудом, главным прокурором, Усом Валерием Сергеевичем. Дом огромный. Гандон никогда не мог подумать, что собачьи будки могут иметь такие размеры. Вот это да!
Валерий Сергеевич восседал в кресле. Это был большой человек. И внешне, и по должности. Действительно! Какой человек! Что за душа! И обращение! Всеми уважаем и вообще…
Он выпил рюмку водки, скривился, взял с журнального столика кусок сервелата, откусил. Остаток протянул Гандону.
– Угощайся.
Пёс осторожно взял из рук еду, проглотил.
С этих самых пор ему так и доставались маленькие кусочки объедков со стола. Про собаку просто забывали, что она живёт в доме. Понятно, что Ус – занятой человек, его жена – тоже (директор школы). Всю работу по дому выполняла служанка. Но с собакой ей не хотелось иметь дело – она не любила собачью породу. Поэтому у Гандона имелось много свободного времени, чтобы быть наедине с самим собой и пустым желудком. Нагадить на палас – и то проблема.
Время летело быстро. Вот и новый год скоро. Гандон понимал это по запаху – в доме начали готовить праздничные блюда. Но собаке был строго-настрого запрещён вход в кухню. Но стоит только пожелать, как говорится, случай всегда найдётся.
А Валерий Сергеевич тем временем играл в карты с друзьями. Он был заядлый игрок. Гандону разрешалось присутствовать во время игры. Он лежал обычно на коврике возле книжного
Играли в покер. На евро. Пили армянский коньяк. Евгений Николаевич часто проигрывал, злился. Проигрывал и судья Григорян, но тому было всё равно.
На первый взгляд, если внимательно посмотреть на Баскакова, это было не заметно – следователь же! Но Гандон видел, как его пальцы ног сжимаются и разжимаются, носки рвались. Усу, напротив, везло. Он был в хорошем расположении духа, много шутил.
– Рассердясь на вшей, да и шубу в печь. – Он всё прекрасно понимал.
У Евгения Николаевича зазвонил сотовый телефон.
– Да?
Звонил одноклассник Дима. Юрист одного из предприятий города.
– Евгений, здесь одной моей сотруднице помощь нужна.
– Ну…
– Ус – обвинитель, понимаешь… В январе суд. Сын у неё под следствием. Готова заплатить. Скажи, сколько надо? С Усом у тебя дружеские отношения, насколько мне известно.
– Фамилия сына?
– Новиков.
– Сейчас перезвоню.
Евгений Николаевич объясняет ситуацию Усу, шепчет на ухо (Григорян сейчас лишний). Тот в таком хорошем расположении духа, ему фартит, и он называет заниженную цифру.
Евгений Николаевич извиняется, выходит из-за стола, идёт в другую комнату.
Гандон поднимается с коврика, плетётся следом.
– Алло, Дима?
– Слушаю.
Евгений Николаевич называет сумму в два раза больше.
– Хорошо, я передам. Она, сотрудница, кстати, сейчас рядом со мной.
Гандон смотрит на Евгения Николаевича. Тому не нравится, как смотрит на него собака, и прогоняет её.
Вскоре сделка совершена. Все остались довольны. В том числе и Евгений Николаевич, хотя он проигрался в пух и прах. И своё довольство он проявляет так, что гладит Гандона, которого не гладил вообще никогда.
Гандон рычит, и Евгений Николаевич одёргивает руку.
– Исхудал пёс, – говорит он, обращаясь к Валерию Сергеевичу. – Вон как рычит!
– Танька, – зовёт Валерий Сергеевич служанку, – накорми Гандона. А то он и правда всех гостей перекусает.
Наступает ночь. Завтра Новый год. Хозяева спят. Не спится только Гандону. Его снова плохо накормили.
Он пробирается в кухню, дверь открыта.
Очертания большого холодильника видно во тьме. Гандон садится напротив. Там, за дверью, столько кушанья! Он знает. И пытается открыть мощной лапой дверь холодильной камеры.
С третьей попытки ему это удаётся.
Яркий свет бьёт в глаза – а запах!..
От удовольствия Гандон тявкнул. Но не громко. Слюни потекли из клыкастой пасти. Ещё бы! Гусь жареный с золотистой корочкой. Сандвичи с сёмгой и сыром. Шашлык из курицы. Утиные окорочка с ананасами. Рулет из индейки с черносливом. Нежные котлетки. Салаты. Говядина… «Во гадина!» – подумал Гандон, сожрал всё и тут же насрал возле холодильника.
Это собачий вольер. Он специально сделан для Гандона, и сделан поспешно.