Разношерстная... моя
Шрифт:
Ялька и не собиралась…, или собиралась, да как-то отупела, оттого, что так глупо попалась.
– Поговорим?!
– О чем?! – не поняла она, и вздрогнула от собственного резкого выкрика.
– Я подойду?! – спросил Таймир. – Не хочу орать! Еще услышит кто!
И она, как дура, кивнула – это уж и вовсе здорово! Он приближался медленно, нарочито расставив руки. Дескать, смотри какой я безобидный: за мечи не хватаюсь, малых девок не хватаю. Ей стало чуть-чуть смешно, и от этого она как-то задиристо встрепенулась.
– Стой! – нахально приказала,
– Это твоё зверьё?
– Какое? – сглупила она, не сразу уразумев, кто это тут еще шарится, кроме нее. – Ах, эти… Мои!
– Значит, это ты меня выручила, – задумчиво кивнул он. – Зачем?
– Так надо, – ляпнула Ялька, все еще не сообразив, как с ним разговаривать.
Ей стало не по себе. Вот он был-был, да все где-то в сторонке от нее. Она привыкла к тому, что им суждено быть вместе. Да ни разу не пыталась представить себе, как это будет. Вот, скажем, о чем она будет с ним говорить?
– Кому надо? – терпеливо расспрашивал Таймир, сверля ее взглядом.
– Кому надо, тому надо! – осерчала она, но не на него, а на себя бестолковую.
– Тебе надо, – догадался этот репей. – Зачем?
Дед с бабулей иной раз посмеивались, мол, не умеешь ты врать, внучечка. Вот и не берись, дабы не прослыть посмешищем. Быть посмешищем в глазах суженого было глупо и обидно. Вот Яльке и пришло в голову выложить ему всю правду…, сколь осилит.
– Ты не должен умирать пока я не вырасту.
– И что же будет, как ты вырастешь? – по-прежнему доброжелательно поинтересовался Таймир.
– Стану твоей женой, что ж еще-то, – проворчала Ялька, косясь по сторонам.
Она вдруг припомнила, что у нее есть еще одна уловка, дабы не врать: сбежать и делу конец. Он все одно сейчас примется насмешничать над ее дурацким признанием… Но, он и не думал смеяться. Даже не улыбнулся.
– А кто ж решил, что тебе быть моей женой?
– Боги, кто ж еще, – затосковала Ялька, чуя, что этот разговор добром не кончится.
Нет, он ее не обидит – это-то видно. Но она сама точно сглупит! И вновь ляпнет что-то такое, что выдаст ее с головой. Хотя, о зверях можно и вовсе не отвечать – перетопчется. Жирно ему будет столько правды за раз!
– И кому боги о том поведали? – шагнул вперед Таймир. – Стой! Погоди, я не двинусь дале, – вскинул он руку ладонью вперед. – Все! Вот я стою на месте и не рыпаюсь. Так кому боги сказали, о нас с тобой? Твоей бабушке?
– Не, она не знает, – вздохнула Ялька, потупясь. – А прознает, так запечалится. Заболеет еще.
– Чего так? – удивился Таймир. – Иль в обиде на меня, что я ее в управу забрал?
– Не, за это она не в обиде.
– А ты почем знаешь?
– Она сама сказала.
– Где сказала? – все также спокойно расспрашивал Таймир.
– Так у вас же… – все-таки ляпнула Ялька и осеклась.
Вот это влипла, так влипла. Распустила язык курица! От обиды в ней все задрожало, кулачки сжались…
– Успокойся, – попросил Таймир так по-доброму, что у Яльки хлынули слезы.
Прежде за ней такого не водилось! И она моментально позабыла и про обиду, и про обидчика, изучая эту мокроту на вид и на вкус. Вытирала ее грязными пальцами и рассматривала, силясь понять, как это у нее получилось такое человечье дело?
– Ты никогда прежде не плакала, – догадался озадаченный Таймир. – Неужто и впрямь никогда? Батя с Благойлой, конечно, защита добрая. Но, неужто тебя никто ни разу не обижал до слез?
– Обижал, – отмахнулась Ялька, занятая своими мыслями.
– Кто?
– Ты.
– Я?! – аж поперхнулся он. – Когда это? На торжище? Тем, что побежал за тобой?
– Да нет же! – досадливо нахмурилась Ялька. – В другие разы.
– Даже многократно? – и вовсе обалдел Таймир.
Он оглянулся вокруг и, наплевав на ее предостережение, прошел чуть вперед, дабы плюхнуться на пень.
– Ялька, – окликнул державник, – а кто была та девчонка, что дед выдавал за тебя?
– Когда это? – не поняла она.
– Когда я приходил за бабушкой Благойлой.
Ялька поднапряглась, припоминая, чего она уже тут наболтала, и ее осенило:
– Ты меня подловил! Схитрил!
– Ничуть! – жарко возразил Таймир.
– Тогда… – она задумалась. – Тогда я сама тебе все выболтала.
Он развел руками без малейшей усмешки.
– Ты меня вконец запутал, – пожаловалась Ялька, присев на корточки. – Как же с тобой трудно.
– А уж с тобой-то как трудно, – посетовал Таймир. – И как же мы жить-то станем?
– Когда?
– Когда поженимся, – нарочито удивился он ее забывчивости.
– Так это еще когда будет, – махнула она рукой.
– А когда это будет?
– Когда я вырасту, – удивилась и она. – Может, тогда и я выучусь врать, как все нормальные люди. И у нас получится жить вместе.
– Не надо учиться врать, – весьма серьезно предупредил Таймир. – Иначе мы никогда не поженимся. На кой мне лживая жена?
– Ну, ты же ходишь к Драгане. А она ужас, какая врунья, – в очередной раз сплоховала Ялька, даже не заметив этого.
А державник и бровью не повел, боясь вновь спугнуть девчонку. Решить, будто она невыразимо странная, так это вообще ничего не сказать. У него было такое чувство, будто ее держали где-то взаперти вдали от людей. Но, ведь это не так. Она ж и есть внучка Бати с Отрыжкой. Стало быть, росла среди разбойников. Да еще в воровском углу, где чистосердечными дети остаются, покуда не вылезут из люльки. Она же… Да еще и звери, которых она запросто направляет на подмогу против вооруженных людей. Внучка ведуньи? Сама ведает? Может быть… Но, Таймир, не понять как, чуял: тут дело в ином. Она ж ровно вчера на свет родилась! А он лично своими глазами видал, как Ялька топтала их многогрешную землю. Да и соглядатаи постоянно доносили о ее житье-бытье с бабкой, дедом и его разбойными знакомцами. Дескать, сам Юган над ней трясется. И всех давным-давно упредил: тронет кто внучку Бати, он лично кожу сдерет со всех, кого обидчик любит, или хотя бы знает.