Разнотравие, Сказки
Шрифт:
– - Видать, одному тебе, Пашенька, выходит братцев проведать. Вот, табаку им от мово имени принечешь, а то смолят оба как черти, так, поди, самосад ужо весь приговорили. Приветы, как водится, передавай. Да, гляди, не забудь от них чесноку привезть. Чеснок весь вышел. Чесноку привези обязательно!
– - Ладно, -- Пашка говорит, -- про чеснок не забуду, зуб даю.
С теми словами и попрощались.
Вот добрался Пашка обозом до пошехони, а там о Воротаевской Горки своим ходом иттить надо. Точно не скажешь, иной раз километров двенадцать, а в другорядь все трыдцать верст пройдешь -- какое настроение. Ну, у Пашки с ентим порядок -- как воздуху чистого
Идет, значит, идет. Песенку про себя напевает, шаги в ритм меряет, ну и не скушно ему. По сторонам от дороги такая красотища -- ели да сосенки лапы снежком одели, морозец потрескивает. И так крепко, вишь, что аж и воздух будто замерз, и все кругом словно хрустальное. Того гляди -- дыхнешь, и рассыплется! Пашка идет и на всю энту красоту любуется. Ни одного деревца мимо не пропустит, на все присмотрит, а и шагу не сбавляет -- морозец, вишь, не велит. "Эх, -- думает Пашка, -- такое кругом великолепие и приятность глазу, что непременно надо бы зафиксировать на фотоаппарат. Вот бы сейчас пленочку отщелкать, да и фотографии маме в края чужедальние отправить. Так бы уж она была рада тау красоту, хоть и не вживую, а увидеть! Ведь соскучилась, поди ж ты, по русской-то зиме! Но с другой стороны, ежели я сейчас рукавицы сниму, да в рудзак за фотоаппаратом полезу, а он у меня чуть ли не на самом дне, так я непременно руки себе отморожу. Тут уж не до красоты будет. Пожалуй, погожу маненько с фотографиями. Да и не последний, чай, день зима, будет еще случай. Но, однако ж, та вот, к примеру, сосенка -- такая уж красавица, а завтра, поди, уж и не будет такого ракурсу..."
Вот размышляет Пашка таким образом -- снимать ему рукавицы или не снимать, лезть в рудзак али погодить. Тут уж и деревни все кончились -знать полдороги уже отмахал, -- местя совсем дикие пошли, безлюдные, и оттого еще первозданней природа и красимше крат во сто. И вдруг -- видит Пашка: сидит на обочине старик. Прямо так в сугробе и сидит, за посох держится и волосы у него седые аки сам снег -- так по ветру и развиваются.
Подходит Пашка к нему:
– - Здравствуй, -- говорит, -- дедушко.
Тот ему в ответ?
– - Здравствуй и ты, внучок.
– - А сам, вишь-ка, улыбается, а глазами-от даже будто и посмеивается -- все в них искорки словно проскакивают. Разноцветные, как солнце на снегу играет.
– - Ты что же, -- Пашка говорит, -- дедушко, такой мороз, а ты вот без шапки? Застудишь эдак себе голову и захвораешь ведь.
– - Да я, Пашенька, -- старичок ответствует, -- в лесу, вишь, ходил, да шапку-от и обронил где-то.
– - И все так посмеивается будто глазами.
– - Это нехорошо, дедушко, -- говорит Пашка, -- мороз-то вон какой лютый, совсем беда без шапки. Да и рукавиц-от, вижу, у тебя тоже нету. Никако и рукавицы где-то потерял?
Улыбается старичок, плечами пожимает. Постоял так Пашка, посмотрел, совсем ему жалко стало дедушку.
– - На-тко вот, дедко, тебе мою шапку. Да и рукавицы тоже бери, а то -не ровен час окочуришься тут на обочине, и поминай как звали.
С теми словами надел Пашка шапку свою на старичка, рукавицы ему в руки сунул, по плечу похлопал:
– - Ну, дедушко, бывай здоров!
– - Повернулся, да и пошел дальше: "До горки Воротаевской не больше поди чем версты три-четыре осталось -- чай не успею околеть."
Вот уж и ель знакомая -- знать за тем поворотом уже и Горка покажется. А метса до тогославные, такая красота, что и не сказать, дух захватывает! Идет Пашка, фотоаппаратом на обе стороны щелкает, радуется. С теми емоциями и до родной избы дошел. А там Славинка в Заулке дрова колет -пыхтит-кряхтит, пар от него во все стороны клубится. И Потрурашко тут же -вышел на крылечко покурить, по лицу видать -- только что алхимию какую-нибудь новую спакостил -- фартук грязный, физиономия довольная. Обрадовался Пашка: все дома! Входит в калитку веселый, румяный, тулуп нараспашку, фотоаппарат в руках -- сразу же вспышкой замелькал -- кого каким увидел зафиксировал на цветную пленку. Братки сначала испужались не на шутку -- что за корреспондент такой на хрен? Слава уж и топор чуть было на вспышку не кинул. Ну да разобрались, узнали, обниматься полезли. Сразу в дом -- там и самовар горячий, травы хитрые заварены -- блины да пироги кушать, новостями, какие есть, друг сдругом делиться.
Вот Пашка и давай им чуть не с порога про старичка рассказывать. Рассказал все как было. И про то как шапку отдал, и про то как сам не заметил, что фотографировть принялся и не то чтобы не замерз, а даже и жарко невмоготу стало, что и тулуп пришлось расстегивать.
Выслушали братья повесть Пашкиу, табачку голландского самокруточки сладили, закурили молча. Пашка смотрит, удивляется:
– - Чтой-то вы, братцы, Притихли? Али что не так?
Затянулся Воротеюшка, выпустил дымок многозначительно, посмотрел какие очертания причудливые тот под потолком приобретает, да и молвил:
– - Неспроста все это. Ох неспроста.
Володенька тож курит молча и кивает утвердительно. Пашка недоумевает:
– - Да что такое-то? Вы хоть объяснили бы!
– - Непростой, думается мне, старичок это был, -- говорит Воротейко, -а определенно какой-то знак. Испытывал он тебя, Пашенька, это как я тебе говорю, верь моему слову. Совсем не простой старичок, а кто-то из этих... Что-то, значит, должно будет произойти.
Пашка аж побелел весь при тех словах!
– - Да что же такое, ребятушки? Что же теперь будет-то, а?
– - Да ты не бойсь!
– - Володя успокаивает, -- Ты ведь правельно все сделал -- шипки не пожалел, голову отморозить не побоялся. Да и испуг-от у тебя только сейчас пришел, а это значит, что все ты сделал как нельзя хорошо. А ежели где шапку свою и рукавицы найдешь безлюдно, ну, к примеру, хоть на крыльце, то это и вовсе -- очень хороший знак! Так что нынче ложись спать вон на печку, там тепло, быстро уснешь и на утро уж и вовсе другими глазами все увидишь.
Вот неделя проходит. Мы с Валдушкой да с Травiным Сергием в репетиционной чаи гоняем, блины с капустой горячие и всякое такое прочее. Входит Пашка. Веселый как всегда, румяный, здоровьем от него так и пышет -сразу видно, на пользу ему в Воротаевскую Горку съездить пришлось, -- и ну давай тут же про старичка нам сказывать все как допрежь здесь описано было. Мы слушаем, удивляемся.
– - Так вот, -- Пашка говорит,- и верно, знак ентот хороший был. Я ведь как приехал, так шапку с рукавицами дома нашел! Как и оказались-то тут, ума не приложу.
– - Ну и чем же хорош знак-от? Валдушка интересуется, -- Как прояснил-то?
– - Дак ить, -- Пашка ответствует радостно, -- где шапка с варежками, там и извещение лежало на N-ную сумму -- мама прислала с исторической родины... Вот оне, родимые! Теперь и мечту свою давнюю смогу осуществить -проведу телефонизацию жилплощади. Вот и продюсер столичный тут кстати тоже неспроста, а очень хороший знак.