Разные рассказы
Шрифт:
Чу, тайное шевеление. Физног вышел из палатки. Ага, мелькнула тень. По должности Физног был физруком, но, так как любил футбол, бег, велосипед и всякие другие ножные виды спорта, то был переименовал в Физнога. А ещё свое любимейшее воспитательное воздействие Физног обычно производил носком ноги.
Физног был невысок, белокур, болезненно бледен и имел белые, болотные глаза - как будто и на глаза распространилась бледность тела. В темноте Физног умел становиться невидимым. Он последовал за тенью и дождался сигаретного огонька.
– Стоять!
Огонек прыгнул и был мгновенно затоптан.
– Какая палатка?
– Я больше не буду!
– Палатка, я сказал!
– шлепающий звук.
– Третья!
– Идем со мной!
Тень была быстро опознана и материализована, палатка номер три разбужена и получила приказ выносить кровати. Как только кровати были вынесены и поставлены очень аккуратно, он приказал лечь. После этого сказал шутку, дождался смеха, заставил всех встать и внести кровати обратно. И снова лечь. Потом снова встать и снова вынести кровати. Так продолжалось до тех пор, пока палатка номер три выбилась из сил и сказала, что хочет спать.
– Хорошо, - сказал Физног, - спите. И палатка уснула, успокоенная руководящей волей.
Он прождал ещё час, занятый отловом мелких нарушителей. Часа достаточно, чтобы палатка номер три прониклась томной сладостью сна. Он снова разбудил мятежную палатку и повторил экзекуцию. Час спустя - ещё раз. Пусть узнают, что такое не спать всю ночь. Сам Физног спать не хотел - он возбуждался от экзекуций.
После двух часов нарушитель пошел реже, все утомляются, даже дети. Физног приоткрыл полог произвольной палатки и вытащил того ребенка, который лежал поближе.
– Я больше не буду!
– сказал ребенок сонно.
Ребенок был отправлен в палатку самого директора Юрича - для уничтожения пастовых надписей, - тех, которые пели о любви так сладостно, что были читаемы даже в ночном мраке.
Физног побродил по террирории, сбивая шлепанцами песчаные барханчики, потом широко зевнул, порадовал спину громким шкрябом и ушел в палатку. Там он согнал с кровати столовского кота - жирного, но удачливого в охоте, лег и быстро уснул. Ему приснился кошмар.
Действие сна разворачивалось в школе. Во сне он был грандиозно зол. Так зол, что просто беда. Чтобы помочь беде было несколько средств. Первое: подраться с кем-нибудь; второе: пойти домой и заняться любовью (жена, увы, прогонит) и третье: хорошо напиться. Хорошо напиться было самым простым и, главное, быстрым средством. Физног решил попробовать.
Даже во сне он знал, что сейчас все мужчины собрались в комнатке сторожа чтобы играть в карты, пить, ругать директора и наслаждаться безнаказанностью. Но он был не в том настороении, чтобы играть в карты. Короткий обычно прятал девятки в рукаве и если был так случилось и на этот раз, Физног бы не вытерпел и стал бить кому-то морду, все равно кому. А, расходившись, он бы не смог остановиться. Он чувствовал, что не может держать себя. Я тебе покажу!
– думал Физног. Но как он будет показывать, он не знал и сердце было смутным.
Он достал из-под стола бутылку и налил. Отпил немного. Все-таки что-то нужно делать, - подумал он, - работа слишком действует мне на нервы. Я совсем разболтался. Он вспомнил время, когда выступал в соревнованиях, и чуть не зарычал от горечи. Все прошло. Тогда его нервами можно было гордиться. Он был человеком без нервов. Волновался ли он хоть раз перед выступлением?
– да никогда! Ничто не могло вывести его из равновесия. А теперь из равновесия его выводит ничто. Что бы такого сделать плохого? Он зарычал по-настоящему. Оконный кактус втянул колючки от страха.
Он отпил ещё немного и приготовился поставить стакан на стол, чтоб растянуть удовольствие. Провел рукой по подбородку, щетина отросла. Когда рычишь, щетина растет быстрее. Вдруг в дверь затарабанили.
Он бросился к двери и зацепился по пути за угол стола. Удар был силен, наверняка на ноге останется кровоподтек. Человек, стучавший за дверью, поспешно убежал, волнуясь за свою целость. Когда Физног отпер дверь и выглянул, в зале никого не было, кроме потных запахов, зато запахи бесцеремонно лезли в нос.
Он налил ещё один стакан и выпил. В бутылке оставалось только на глоток. Успокоение не приходило. Он заметался по комнате. Душа грызла сама себя и уже отгрызала жизненно важные части, причем находила удовольствие в грызении. Нет, надо, надо успокоиться, думал он, так же нельзя. Но успокоения не было. Надо ображаться с собой осторожно. Но сейчас Физног был не в том настроении, чтобы что-нибудь делать осторожно. Он услышал звуки женского смеха и не выдержал. Он толкнул шкаф; шкаф пошатнулся и сверху упал кубок. Это был единственный (а потому горячо любимый) кубок Физнога, единственный выигранный за всю жизнь - выигранный в профсоюзных соревнованиях по вольной борьбе. Физног сразу же прыгнул, чтобы поймать кубок, но кубок все же ударился о пол и раскололся надвое. Ах ты............., - сказал Физног и, пытаясь подняться, задел могучим плечом стол. Стол перевернулося и упал кулечек с яйцами: два десятка яиц, купленных по приказанию жены. Бедные куры, они, наверное, старались нестись.
Физног сгоряча ударил по столу кулаком и рванул его за ножку. Стол упал плашмя и расплющил остатки яиц. При этом был задет шкаф. Из шкафа выкатились мячи разных диаметров и стали весело прыгать, радуясь развлечению, попадая в питательную яичную лужу и оставляя яичные отпечатки здесь и там.
Физног совершенно рассвирепел. Это была полоса невезения - вот что это было. Просто не поднимались руки. Он ясно чувствовал, что любое, даже самое правильное действие будет только ухудшать ситуацию. Полоса началась со счета 28-28, с того момента, как команда Физнога начала проигрывать.
Он взял четыре детских реферата о пользе холодных обтираний и порвал навосемь.
По полу рассыпались гвозди. Он взял один, потом бросил. Он не знал, что ему делать, поэтому стал бить в стену кулаком. Он бил в стену кулаком, зажмурив глаза и слегка оскалив зубы. Щетина стала расти ещё быстрее. Он хотел болью погасить ярость. После десятка ударов кожа на косточках стала кровоточить и он чуть успокоился.
Кто-то вошел в зал и стал бросать мяч. Физног отпер дверь и выглянул:
– А ну иди сюда!