Разные рассказы
Шрифт:
Потом он долго ехал темными подземными склепами, бросающими в глаза то гирлянды неуловимо-быстрых фонариков, то слепые провалы с дальними поездами, несущимися навстречу, то просто серые неотчетливые полосы. Змеиный яд осел, как пена в кружке, но не исчез. Александр чувствовал его, глядя на локти перед своим лицом, слыша чужие глупые разговоры, ощущая толчки человеческой массы, продавливающейся к дверям.
* * *
Катюша сидела на подоконнике. Невысокие липки у нижних этажей, голые, мокрые и неприятные до сих пор, превратились в волнистые живые холмики они успели зазеленеть за несколько дней. Дальняя травяная лужайка с грязной дорожкой наискосок на глазах из желтой превращалась
– Про того, которого вернулся, про того, чьи песни берегла, - напевала она знакомую песенку.
Она заметила его издалека, как всегда, она всегда ждала, что он появится - там, на повороте, у столба с синим треугольником, у широко свисающей ивы, серой, желтой, и совсем зеленой теперь. Мама сказала называть его "папой", но Катюша пока только примеряла это слово, не решаясь произнести. Дядя Саша не приходил целых две недели, со дня её рождения. Тогда он подарил Пушистика. Пушистик похож на маленького медвежонка, но лучше; за две недели он научился ходить по клавишам пианино - Катюша сама его научила. Правда, ни слуха, ни понимания музыки Пушистик не проявил. Еще Пушистик научился хватать всех за ноги и этому Катюша тоже научила его сама.
Катюша подбежала к двери и, постояв немного, - чуть меньше чем нужно отперла замки. Папа пришел ко мне, потому что у него гвоздика. Я просила такую. Дверь слегка провалилась внутрь, подул ветерок. Катюша ждала. Тишина. Голос на третьем этаже. Снова тишина. Вот они - его шаги. Катюша пробежала в спальню и спряталась за дверью. Она присела на корточки. Два комара, прилепившиеся на обоях прямо перед глазами, не обращали на неё внимания. Наверное, они не боялись маленьких. Катюша дунула, но комары сидели прочно.
Дверь квартиры номер 39 была открыта.
Знакомые шаги в комнате; Катюша приподнялась, готовая броситься навстречу, но услышала чужое имя и будто наткнулась на стену.
– Марина?
– Александр прошел несколько шагов, вернулся и запер дверь, - Марина?
Квартира была пуста. Маленькая кухня, широко открытое окно, неубранный стол, пыль на батарее. Разочарование и легкое чувство опасности, всплывающее неизвестно из каких глубин - из темных галерей подсознания.
Он вошел в кухню, почему-то стараясь ступать негромко. Прислушиваясь, набрал воду в пластмассовую бутылочку и поставил на стол розовую гвоздику, принесенную с собой. Рядом положил кулечек с ягодами малины, вспотевшими от собственной чистоты и свежести. Он гордился собой: достать малину в это время года почти невозможно. На фоне холодной голубизны стен гвоздика смотрелась трогательно - маленькое воздушное пятнышко красоты. За окном кружились голуби. Нечто странное ощущалось в их движении, но Александр не успел задуматься - что. После, когда все разрушено, мы ещё долго можем вспоминать, что же помешало уже почти осязаемому счастью, и тогда нас удивляет малость и случайность причины победившего зла. Между тем, зло не случайно, иначе бы оно не побеждало так часто. Но как найти его настоящую причину?
Подходя к окну, Александр наступил на котенка.
Пушистик рванулся с воющим вскриком, вспрыгнул на стул и оттуда на подоконник. Изогнувшись, он вдавливал свое маленькое тело в свежепокрашенный угол рамы и низко рычал.
– Иди сюда, ну, иди, упадешь, - Александр медленно протягивал ладонь, удивляясь изменению ласкового комочка, мгновенно ставшего зверем. Вибрирующий предостерегающий звук опустился, затем прокатился вверх, превратившись на мгновение в мелодичную трель и оборвался. Сантиметр. Еще сантиметр. Еще. Краем, самой границей сознания, Александр отметил, как сзади скрипнула дверь; легкое колебание воздуха вошло и уснуло на шее котенка. Еще сантиметр...
Взметнувшись мгновенным, четким, неуловимым движением, движением миллионов древних поколений, зверь вонзился в его ладонь. Боль пришла позже, с заметной задержкой. Вначале Александр увидел, как клыки входят в мягкую кожу. Затем с холодным изумлением ощутил, как боль поднимается вдоль его руки. Боль достигла плеча и прыгнула, зажглась в мозгу ярким красным фонариком, рассыпалась гаснущими звездами фейерверка. Александр ударил, сталкивая зверя в пустоту. планирующие голуби расступились, чтобы пропустить чуждое из стихии извивающееся тельце - каплю рождающейся смерти.
Оранжевая в заходящем солнце капелька крови набухла, отяжелела, потянулась вниз и упала, разбившись о подоконник, оставив неровный лучистый кружок.
Катюша видела все. Она подбежала и, отбиваясь от мешавших ей сильных рук, стала взбираться на окно. Но руки охватили её и держали слишком крепко. Александр чувствовал, как страшно бьется под его ладонью маленькое сердце, вырываясь из-под тонких ребер. С каждым толчком сердца древнее и могучее, злобное чувство нарастало внутри него. Он сильнее сжал руки. Катюша непонятно выкрикнула и начала ломать его мизинец двумя руками. Александр напряжением всех сил удерживал палец, но напрасно. Палец хрустнул и Александр не почувствовал боли. Здоровой рукой он схватил ребенка за шиворот и отшвырнул в сторону.
Когда это было? Двадцать, двадцать пять лет назад? Лес, узорчатое летнее утро. Высокая шершавая береза на опушке. Гнездо красиво порхающией большой птицы. В то утро он влез наверх - легкий и ловкий мальчишка - и посмотрел в гнездо. Сойка растерянно и жалко кричала в отдалении, перепрыгивая от волнения с ветки на ветку. Он решил не трогать гнезда и начал спускаться. Еще очень высоко над землей он остановился, не зная, куда поставить ногу. Чуть ниже торчал сухой сучок. Этот сучок не смог бы выдержать и малую часть его веса, Саша знал это определенно. И, зная это, он стал ногой на сучок, разжал руки. Может быть, то тоже был укус змеи? сейчас Александр почувствовал то же самое.
Точно зная, что произойдет затем, он схватил девочку за воротник платья и отшвырнул в сторону. Катюша ударилась лицом о край стола и мягко, будто приседая, опустилась на пол.
...Расцветали яблони и груши...
Голуби кружили в такт музыке. Александр замер, не понимая, откуда пришла музыка. Музыка шла изнутри. Это была мелодия, которую он услышал сегодня в полдень, входя в подземный переход станции метро. Он хотел купить цветок. Он так хотел выбрать лучший. Спускаясь по ступенькам, он слышал низкий, пронзающий насквозь дрожащий звук виолончели; этот звук вдруг вошел в сердце, расправил крылья, и вместе со звуком в сердце вошел весь мир видимый и невидимый, мир существующий и выдуманный, мир страшный и прекрасный в своей чудовищности. Музыка предсказывала финал. Слепой музыкант играл в подземном переходе и прохожие бросали ему мелкие купоны.
...Поплыли туманы над рекой...
Он осторожно перенес девочку на диван; Катюша не приходила в сознание, но её сердце билось быстро и сильно. Он подошел к гладкому издевательски блестящему телефону и набрал нужный номер. Он услышал в трубке свое дыхание и свой шепот, неизвестно как и зачем усиленный бездушным аппаратом. Шепот повторял, повторял, повторял номер.
...По того, которого вернулся...
Трубка больно давила ухо и Александр понял, что держит её не той рукой; он взглянул на правую руку и увидел вспухший искалеченный мизинец, торчащий в сторону.