Разные рассказы
Шрифт:
– Проблем сейчас и без вас хватает, - ответил редактор и отказался печатать материал.
– Тогда мы просто пошлем по письму в каждую газету и сообщим место и время дуэли, - сказала Богомолова.
– Кто-нибудь обязательно придет. Перед началом я скажу короткую речь и меня запишут на пленку. Мой голос дойдет до людей.
– А если я умру?
– спросил Капитанов, погрустнев от такой мысли.
– Кто-то умрет обязательно, я уверена. Теперь дело за секундантами. Секунданты тоже должны быть честными людьми. У вас есть подходящие знакомые?
Капитанов начал вспоминать
– У меня тоже нет, - сказала Богомолова.
– Но, в конце концов, мы ведь честные люди, мы обойдемся и без секундантов.
– А место?
– спросил Капитанов.
– Нужно ведь найти такое место, где бы мы не могли ранить невинных людей. Что-нибудь побезлюднее.
Богомолова задумалась.
– Нет, лес и поле не годятся, - сказала она.
– На открытом пространстве пуля летит далеко и может случайно зацепить человека, которого мы даже не заметили. Представьте себе, вдруг какой-нибудь мальчишка спрячется в кустах, чтобы понаблюдать?
– Но мы можем выйти в чистое поле.
– Нет, не можем, - сказала Богомолова.
– Я ведь говорила вам, что у меня что-то с головой. Так вот, у меня боязнь выйти из города. Я всю жизнь прожила в городе и когда я выхожу за городскую черту, мне становится плохо и я теряю сознание. Увы, для меня нет никаких чистых полей. А закрытые помещения тоже не годятся. Ведь нам нужны тридцать свободных шагов, да ещё и место для зрителей. А снять большой зал стоит очень дорого, наших с вами денег не хватит.
– Вы никогда не видели поля или леса?
– Мне о них рассказывала мама. Она была очень красивая, состояла из восьми тысяч металлических члеников, каждый размером с эту пуговицу. Нет, с вот эту, перламутровую. Но с годами она начала бояться открытых пространств и жила в водопроводных трубах. В трубах ей было плохо, там осаждались всякие соли. А когда она высовывала членики сквозь краны, люди пугались. Папа пыпался выносить её на природу, но она уже совсем отвыкла и не могла. Ее страх передался мне.
– С этим ничего нельзя поделать?
– Ничего. Но я сильная женщина и умею переносить удары судьбы. Дуэль все равно состоится.
– Тогда что вы предлагаете?
– Я предлагаю найти спокойное место - так, чтобы с одной стороны была глухая стена, и с другой стороны глухая стена. Зрители смогут стать сбоку. Если в стене останется выщербина, оставшийся вживых должен пообещать её заштукатурить. Нам нужно просто походить по городу и найти такое место.
– А, может быть, подойдет какой-нибудь парк? В парке вы себя хорошо чувствуете?
– Я об этом не подумала. Конечно, парк лучше всего.
– А если пуля вас не убьет?
– задумался Капитанов.
– Убьет, я проверяла.
Капитанов не стал уточнять.
Весь остаток дня они ходили по городским паркам, но ранней весной люди тянутся к природе и в городских парках было ещё больше народу, чем на городских улицах. Самым малолюдным оказался Пионерский парк. Но и там средняя плотность гуляющих была примерно полтора человека на квадрат со стороной десять метров. Уже под вечер они остановились у ограды, за которой виднелись роскошные старые деревья.
– Может быть здесь?
– спросил Капитанов, который так устал от поисков, что едва поборол желание сесть на пустую мусорную урну.
– Смотрите, какое тихое и приятное место.
– Это лечебница лдя душевнобольных, - ответила Богомолова.
– Вы что, хотите стреляться в сумасшедшем доме?
– А какая разница?
– Действительно, никакой. Нам нужно осмотреть это место.
– Сейчас?
– Нет, сейчас вы слишком устали и я не хочу злоупотреблять вашей дружбой. Давайте придем сюда завтра, с утра. А сегодня я приглашаю вас ко мне выпить чаю. Если хотите, то можете даже переночевать у меня. Видите, как я вам доверяю. Но я заранее предупреждаю, что питаю к вам только дружеские чувства. Я не хочу, чтобы возникли недоразумения. Простите, но если бы я не сказала этого, то поставила бы вас в неловкое положения. Я бы никогда себе этого не простила.
Около десяти вечера они выпили чай и закусили его слоеным пирогом. Колобок был совсем ручным и все норовил запрыгнуть на колени.
– Он совсем не отличает своих от посторонних?
– спросил Капитанов.
– Я его так воспитала. Он понимает, что рычать на человека невежливо. Он ещё может погнаться за кошкой, но к человеку он питает лишь любовь.
– А если этот человек негодяй?
– Негодяй тоже нуждается в любви. Если я не могу любить его, то пусть это сделает хотя бы моя собака.
– А почему он так не любит ценники?
– Однажды он видел, как продавали щенка. На шее у щенка висел ценник, представляете, какая подлость?
Капитанов не поверил обьяснению, но больше вопросов не задавал.
Часов до двух или до трех ночи они проговорили, обсуждая самые отвлеченные понятия, и иногда забираясь в такие дебри отвлеченности, что не хватало существительных и прилагательных, потом начинали вымирать глаголы и местоимения. Дольше всех держались междометия. Как оказалось, междометия могли передавать любой отвлеченный смысл. Собачка Колобок водила головой и глядела на того из людей, который в данный момент выражал междометиями глубокую мысль. Так как собачка Колобок понимала междометия лучше остальных частей речи, ей тоже удавалось проникнуть в глубину мысли и она поражалась силе человеческого ума. В моменты особенного восхищения она тихо повизгивала.
Рано утором, часов около семи, они вошли в лечебницу для душевнобольных. Походили, вышли сквозь пролом в стене и уселись на скамейке.
– Ну как?
– спросил Капитанов.
– Я думаю, подойдет. Давайте назначим дуэль на завтра, на одиннадцать тридцать. В одиннадцать у сумасшедших заканчивается вторая смена завтрака и начинается уборка комнат. На территории никого не будет. Наши выстрелы будут вполне безопасны. Я сегодня позвоню в газеты и приглашу корреспондентов. Этим займусь прямо сейчас. А вечером буду готовить речь.