Разоблаченная Изида. Том II
Шрифт:
В Сибири шаманы все невежественны и неграмотны. Шаманы Татарии и Тибета — их очень мало — большей частью по-своему ученые люди и не позволяют себе подпасть под контроль никаких духов. Первые являются медиумами в полном смысле этого слова; последние же — «маги». Неудивительно, что набожные и суеверные люди, увидев один из таких кризисов, заявляют, что шаман был одержим бесом. Точно так же, как в случаях корибантского и вакхического исступления у греков древности, «духовный» кризис шамана проявляется в буйном танце и в дикой жестикуляции. Мало-помалу в зрителях возникает дух подражания; охваченные неотразимым импульсом, они тоже танцуют и в свою очередь приходят в экстаз; и тот, кто начал с того, что присоединился к хору, постепенно и бессознательно начинает участвовать в жестикуляции
«О, младая дева! ты одержима богом! Это или Пан, или Геката, или почтенные Корибанты, или Кибела, что возбуждает тебя!» —
поет хор, обращаясь к Федре у Еврипида. Эта форма психологической эпидемии слишком хорошо известна еще со времен средневековья, чтобы приводить ее примеры. Choroea sancti Viti — исторический факт, и она распространилась по всей Германии. Парацельс вылечил значительное количество лиц, одержимых таким духом подражания. Но он был каббалист и поэтому был обвинен своими врагами в изгнании бесов силою еще более сильного демона, которого он якобы носил при себе в рукоятке своей шпаги. Христианские судьи того ужасного времени нашли более хорошее и верное лекарство. Вольтер заявляет, что в области Юра между 1508 и 1600 годами набожные судьи предали смерти более 600 ликантропов.
Но в то время как безграмотный шаман является жертвой и в течение своего кризиса иногда видит присутствующих лиц в виде различных животных и часто заставляет их разделять свою галлюцинацию, — его брат-шаман, сведущий в тайнах жреческих училищ Тибета, выгоняет элементарных тварей, которые могут создавать галлюцинации, точно так же, как живой месмеризатор, не с помощью более сильного демона, а просто знанием природы невидимого врага. Там, где академики терпели неудачу, как, например, в случае Кевенносы, там шаман или лама скоро пресекли бы эту эпидемию.
Мы уже упомянули принадлежащий нам камень сердолик, который оказал такое неожиданное и благоприятное влияние на решение шамана. Каждый шаман имеет такой талисман, который он носит на шнурке под левой рукой.
«Какую пользу он приносит тебе и каковы его свойства?» — мы часто спрашивали нашего проводника. На это он никогда не отвечал прямо, уклонялся от всяких объяснений, обещая, что как только представится случай и мы будем одни, он попросит камень ответить самому за себя. С такой очень неопределенной надеждой нам только оставалось прибегать к собственному воображению.
Но день, когда камень «заговорил», настал очень скоро. Это произошло в наиболее критические часы нашей жизни, в то время, когда бродяжническая натура путешественника увлекла пишущую эти строки в далекие страны, где неизвестна цивилизация и безопасность не может быть гарантирована даже на один час. Однажды после обеда, когда все мужчины и женщины ушли из юрты, служившей нашим домом более двух месяцев; чтобы быть свидетелями церемонии ламаистского изгнания Чутгура, [710] обвиняемого в том, что он поломал и тайно похитил всю скудную мебель и горшки у семьи, проживавшей на расстоянии двух миль, — мы напомнили шаману, оставшемуся единственным нашим защитником в этих непривлекаемых пустынях, о его обещании. Он вздохнул и колебался; но после краткого молчания оставил свое место на овчине и, выйдя из юрты, повесил на колышке перед входом высохшую голову козла с огромными рогами; затем, опустив войлочную занавесь юрты, сказал что теперь ни один человек не отважится входить в юрту, так как голова козла была знаком, что он был «за работой».
710
Элементарный демон, в которого верят все туземцы Азии.
После этого, засунув руку под пазуху, он вытащил оттуда камешек размером с грецкий орех, и осторожно развернув его, поспешил, как показалось, проглотить его. Через несколько мгновений его конечности застыли, тело стало негибким, и он упал, холодный и бездвижный как труп. Если бы не легкое подергивание его губ при каждом задаваемом вопросе, то эта сцена была бы озадачивающей, даже страшной. Солнце заходило, и если
«Махандуу!» — произнес голос, который, казалось, исходил из самых недр земли, на который был простерт шаман. — «Да будет вам мир… что бы вы хотели, чтобы я для вас сделал?»
Каким бы поразительным ни был этот факт, мы были вполне подготовлены к нему, так как мы до этого видели, как другие шаманы проходят через подобные представления. «Кто бы ты ни был», — произнесли мы ментально, — «иди к К. и постарайся направить мысль этой особы сюда. Посмотри, что она делает и скажи ***, чем мы занимаемся и где находимся».
«Я уже там», — ответил тот же самый голос. — «Старая барыня (кокона) [711] сидит в саду… она надевает очки и читает письмо».
«Содержание письма — поскорей!» — был наш торопливый приказ, подыскивая записную книжку и карандаш. Содержание диктовалось медленно, как будто во время диктовки невидимое присутствие хотело дать нам больше времени для записи слов фонетически, так как мы опознали валашский язык, и только, ибо тем наше знание этого языка кончалось. Целая страница была заполнена таким образом.
711
Молдавская «леди» или «мадам».
«Смотри на запад, в сторону третьего кола юрты», — произнес татарин своим естественным голосом, хотя он звучал глухо и шел как бы издали. — «Ее мысль здесь».
Затем судорожным рывком верхняя половина тела шамана, казалось приподнялась и его голова тяжело упала на ноги автора, которые он обхватил обеими руками. Положение становилось все менее и менее привлекательным, но любопытство оказалось хорошим союзником храбрости. В западном углу стояла как живая, но трепещущая, неустойчивая, туманная фигура мне дорогого старого друга, румынской леди из Валахии, мистика по своим склонностям, но совершенно неверующего в такого рода оккультные феномены.
«Ее мысль здесь, но ее тело лежит без сознания. Мы не могли доставить ее сюда иначе», — сказал голос.
Мы обратились к этому привидению и умоляли ответить, но все понапрасну. Черты лица двигались, фигура жестикулировала как бы в страхе и агонии, но ни один звук не слетел с призрачных уст; только нам казалось — возможно, что это была наша собственная фантазия — что как будто откуда-то издалека к нам донеслись румынские слова: «Non se pуte» (этого невозможно сделать).
В течение более чем двух часов нам были даны наиболее обстоятельные, недвусмысленные доказательства, что астральная душа шамана путешествовала по велению наших невысказанных словами желаний. Десять месяцев спустя мы получили письмо от нашего валахского друга в ответ на наше, в которое мы вложили страницу из нашей записной книжки, осведомляясь у нее, что она делала в тот день, описывая при этом полностью всю сцену. Она писала, что в то утро [712] она сидела в саду, прозаически занятая варением варенья; письмо, посланное ей, была копия слово в слово с письма, полученного ею от брата; и тут же сразу — вследствие жары, как она думала, — она упала в обморок, и четко запомнила, что она видела во сне автора этих строк в пустынной местности, которую она подробно описала, сидящей «под цыганской палаткой», как она выразилась. «Поэтому», — добавила она, — «я больше сомневаться не могу».
712
Бухарестский час совпадал полностью с часом той страны, где сцена имела место.