Разоблаченный любовник (Др. изд.)
Шрифт:
Ви сердито глянул на него, потирая плечо.
– Черт бы тебя побрал, коп.
– Так тебе и надо.
Буч отпихнул брата и направился к шкафу. Пытаясь сообразить, что надеть, он со злостью прошерстил всю одежду, висевшую на вешалках.
Остановился. Закрыл глаза.
– Что за чертовщина, Ви. Прошлой ночью у меня текла черная кровь. А сейчас нет. Может, мое тело превратилось в лессероперерабатывающий завод?
Ви сел на кровать, оперся на изголовье и поставил стакан на колено, обтянутое кожаной штаниной.
–
Боже, он так устал чувствовать себя потерянным.
– Я думал, ты знаешь все.
– Ты несправедлив, Буч.
– Черт… ты прав. Извини.
– Может, опустим часть с извинениями и я хорошенько влеплю тебе в отместку?
Они оба рассмеялись, и Буч заставил себя сделать выбор, кинув иссиня-черный костюм от Зегна на кровать рядом с Ви. Затем перешерстил свои галстуки.
– Я видел Омегу, так? Эта штука внутри меня – часть его. Он поместил в меня часть себя.
– Да. Думаю, это так.
Буч почувствовал внезапное желание сходить в церковь и помолиться о спасении.
– Моя жизнь не вернется в привычное русло…
– Возможно.
Буч уставился на свою коллекцию галстуков, завороженный обилием их цветов и разновидностей. Замерев в нерешительности, он по какой-то причине подумал о родственниках в Южном Бостоне.
Кстати, о привычном… они совсем не менялись, оставаясь неумолимо прежними. Для клана О’Нил было лишь одно поворотное событие – трагедия, подбросившая шахматную доску этой семьи высоко в воздух. Фигурки, попадав с нее, приземлились в клей. После изнасилования и убийства пятнадцатилетней Джени все замерли на своих местах. А Буч стал не заслуживающим прощения изгоем.
Чтобы остановить поезд несущихся мыслей, Буч стянул с вешалки кроваво-красный галстук от Феррагамо.
– А что у тебя намечается вечером, вампирюга?
– Придется отдыхать.
– Отлично.
– Скорее наоборот. Ты ведь знаешь, я терпеть не могу стоять в стороне от схватки.
– Ты слишком напряжен.
– Ха, ха.
Буч оглянулся через плечо.
– Напомнить тебе о сегодняшнем дне?
Ви посмотрел на стакан.
– Ничего особенного.
– Ты проснулся с таким диким воплем, что я подумал было – тебя пристрелили. Что тебе, черт побери, снилось?
– Ничего.
– Не пытайся меня обдурить. Это немножко бесит.
Ви поболтал в стакане водку. И проглотил.
– Обычный сон.
– Брехня. Приятель, я прожил с тобой девять месяцев. Ты спишь как убитый, когда вообще спишь.
– Проехали.
Буч сбросил полотенце, натянул черные боксеры и достал из шкафа накрахмаленную белую рубашку.
– Ты должен бы рассказать Рэту, что с тобой творится.
– Давай не будем об этом.
Буч надел рубашку, застегнул, затем снял с вешалки брюки в тонкую полоску.
– Я всего лишь пытаюсь сказать…
– Хватит, коп.
– Вот несговорчивый осел! Послушай, если захочешь все-таки поговорить, вспомни обо мне. Лады?
– Даже не рассчитывай. Но… я польщен, – Ви прокашлялся, – Кстати, прошлым вечером я одолжил одну из твоих рубашек.
– С этим порядок. Меня лишь бесит, когда ты таскаешь мои носки.
– Не хотел являться к твоей девушке в военном прикиде. А другого у меня нет.
– Она сказала, что разговаривала с тобой. Кажется, ты заставил ее понервничать.
Ви пробурчал что-то похожее на «пришлось».
Буч обернулся.
– Что ты сказал?
– Ничего.
Ви вскочил с кровати и направился к двери.
– Послушай, сегодня я, наверное, буду на квартире. Мне претит здесь сидеть, когда остальные заняты делом. Если что, я в пентхаусе.
– Ви.
Когда вампир остановился и обернулся, Буч произнес:
– Спасибо.
– За что?
Буч поднял руку.
– Ты знаешь.
Ви пожал плечами.
– Подумал, что вам с ней вдвоем будет лучше.
Джон шел по тоннелю. Шаги, разносящиеся раскатистым эхом, как ничто другое заставляли его почувствовать себя одиноким.
Но это совсем не так: он всего лишь наедине со своей злостью. Теперь она всюду сопутствовала ему, обволакивая, словно вторая кожа. Господи, он не мог дождаться начала вечернего урока, чтобы выпустить некоторую часть злости на волю. Он стал взбудораженным, дерганым, беспокойным.
Возможно, все из-за того, что по дороге в главный дом он не удержался и вспомнил, как проходил здесь с Тором впервые. Он тогда сильно нервничал, а присутствие этого мужчины его подбадривало.
«С чертовым юбилеем», – подумал Джон.
Все пошло под откос ровно три месяца назад. Ровно три месяца назад убили Уэлси, убили Сарелл и исчез Тор – дико дурной расклад на картах Таро. Бац! Бац! Бац!!!
А последствия стали для Джона особой разновидностью ада. Он предполагал, что через пару недель после трагедий Тор вернется. Надеялся, ждал, молился. Но… ничего. Никаких вестей, ни даже телефонных звонков – совсем ничего.
Тор умер. Это вероятней всего.
Когда Джон подошел к ступенькам лестницы, ведущей в особняк, он едва смог заставить себя пройти в фойе через потайную дверь. Его совершенно не интересовала еда. И он не хотел никого видеть. И появляться за общим столом тоже. Но Зетист наверняка пришел бы за ним. Последние два дня брат буквально затаскивал его в главный дом на Трапезу. Что вводило парня в смущение и раздражало обоих.
Джон вынудил себя подняться по ступенькам и зайти в особняк. Ослепляющая красочность фойе приводила в замешательство его чувства, перестав радовать глаз. Поэтому он направился в столовую, уставившись в пол. Пройдя под огромной аркой, он увидел накрытый, но еще не занятый стол. Пахло жареным ягненком – любимое блюдо Рэта.