Разочарование. Пятый пояс
Шрифт:
— Каждый выбирает ношу себе по силе, орденец. Не все мы так сильны, так храбры и так фанатичны, чтобы класть силы и жизни ради восстановления этих земель. И император согласен с нами, а не с тобой. Твой Орден распущен, орденец, распущен, потому что вы положили в той битве тысячи талантливых идущих и самого сына императора. И чего добились? Ничего. Поле Битвы как стояло, так и стоит. Как шастали там сектанты, считая их уже своими землями, так и шастают. Не тебе учить, как нам жить, орденец.
—
Я кивнул. Алый с чёрным краем — расцветка големов. Мелких големов, которых я уничтожал на пути к поместью и которые на карте именно так и были обозначены. Алый с чёрным краем — шар големов и рядом шар искажений силы Неба — белый с алым краем — запрет полётов и запрет техник.
— Вы годами рыскаете по своему куску Поля Битвы, выискивая добычу пожирней и попроще. Да, Древние мертвы, но их наследие ещё цело и как оно всё это ощущает? Сектанты бродят по лабиринтам! Сектанты! Вот за кого принимает вас Поле Битвы. Сердце Поля Битвы скрупулёзно подсчитывает ваши силы и в меру сил готовит своих защитников. Вот в таких, гарх вас побери, — Седой снова ткнул в шар рукой, — местах. А вы, вместо того, чтобы регулярно чистить такие места, выбивая оттуда големов пока их мало, годами обходите их стороной. А затем, затем этот нарыв лопается, стоит буквально одному человеку оказаться не в том месте, лопается, выпуская настоящую орду, которая несётся уничтожать «сектантов». По уму, по уму нужно действовать!
— Что значит по уму? — по губам Браута зазмеилась усмешка. — Там земли, что отданы союзу Трёх Сестёр.
Седой скривился:
— Вот в этом и есть вся ваша гнилая суть — подставить под удар других, ослабить их этим и…
— Не тебе меня упрекать этим, орденец. Ты давай, скажи мне ещё, что вы ни разу такого не делали? Что ты такого ни разу не делал! Напомнить, кто заплатил за тебя живым? Те, на чьи земли ты обрушил такую же волну. Нарочно обрушил, орденец.
— Это было наказание за то, что они убили одного из наших.
— Да какая мне разница, орденец? Ты лично подставил под удар других, ослабил их, вместо того, чтобы договориться и сообща пробить путь к Сердцу Поля Битвы.
— Ты думаешь, они пошли бы на союз с распущенным Орденом?
— Ты думаешь,
Седой дёрнул щекой, вслух рявкнул:
— Чего глазеете? Разворачиваемся и летим дальше к городу.
Я хмыкнул, только начал разворачивать меч, как рядом с первым шаром вспыхнул второй. Огромный, яркий, ослепительно-белый с алым, словно истекающим кровью краем.
Лая впервые за долгое время подала голос охнув:
— Зона запрета техник. Сейчас она пойдёт вперёд и…
Седой мрачно закончил за неё, заглушив её слова:
— И накроет нас, судя по размеру. Вниз, живо вниз!
Я оказался самым медленным. Первыми вниз рухнула Лая и Властелины, следующими были Пиатрий и Агиш с Мираком. Я начал снижаться самым последним. Потому что сначала обдумал слова Седого, а только потом начал действовать.
Зоны искажения силы Неба всегда вложены друг в друга. Если сейчас до нас докатится зона запрета техник, то перед ней будет идти зона запрета полётов. Именно поэтому Седой приказал всем спуститься.
Когда этот запрет достигнет нас…
Пиатрий и я спуститься не успели.
Этот дарсов шар сиял в десятках ли от нас, а искажения силы Неба накатили уже через пять вдохов. Это с какой же скоростью изменялся мир вокруг нас? С какой скоростью смещалось его равновесие, если переделать недавние слова Седого?
Меч дёрнулся, завалился набок, перестав держать меня и защищать от ветра.
Я изогнулся в воздухе, коснулся его рукой, убирая в кольцо. Следом идёт зона запрета техник и будет очень нехорошо, если артефакт старшего Тизиора разрушится, когда сила в его накопителях сойдёт с ума, следом за мечом последовали и артефакты с шеи.
Затем я раскинул руки, выпрямляя тело и разворачиваясь лицом к земле.
Нужно торопиться, упасть с такой высоты без техник это, по сути, умереть. Придётся действовать опасно, чтобы выиграть время.
Рывок. Рывок к земле, к скудной серой земле, смешанной пополам с песком.
Двадцать шагов до земли.
Ещё раз толкнуть силу в меридианы, ещё один Рывок, только на этот раз короткий и к небу, спиной вперёд, чтобы погасить скорость падения.
Земля ударила в руки, но несильно.
Мгновение и я уже на ногах.
В двух десятках шагов грохнулся Пиатрий. Приземлился намного хуже меня, но живой, я отлично вижу его печати.
— Артефакты! — заорала Лая. — Орзуф, не стой столбом, артефакты долой с себя.
Седой ожёг меня взглядом, крутнулся, каким-то знакомым жестом махнул перед собой.
Мне понадобился вдох, чтобы понять, что его глаза глядят на что-то невидимое перед ним. Карта. Он открыл перед собой карту из жетона. Вот что я вижу перед собой.
Седой ещё чуть повернулся, ткнул рукой, указывая направление: