Разреши себе меня

Князькова Нина

– Так, все. Мне плевать, что у него дядя генерал. В разработку его. И документы на него тоже отправь. А мы, пожалуй, наведаемся к этому скомороху. Парней собери.
– Это уже мне.

– Вы с нами поедете?

– Да, разомнусь немного.
– Борис Гавриилович весело мне подмигнул и вышел из кабинета.

– Нарой на Хлопкова все, что можно.
– Шепнул я расслабившемуся с кружкой кофе Васе.
– С меня шоколадка будет.
– Похлопал его по плечу и отправился за парнями.

Через час мы в форме и с автоматами наперевес дежурили у дверей офиса данного индивида. Десять

минут назад в помещение вошла высокая худая дама (подозреваю, что это переодетый Ложкарев). Кириллов решил подождать, пока работник вечного и прекрасного расслабится и укоренится на своем месте.

Наконец, в наушник поступил сигнал: «Поехали парни», и мы ворвались в офис.

– Что вы себе позволяете?
– Раздался визгливый голос.

Я прошел до сидящей за столом шатенки и дернул за волосы. Волосы, само собой остались у меня в руке, а под ними оказался короткий русый ежик.

– Да вы знаете, кто я? У меня связи! Да завтра вашего духу не будет в органах....
– Верещало резко полысевшее существо.

Борис Гавриилович подошел к вздернутому за шкирку бывшему работнику культуры.

– Где наркота, Петенька?

Как бы не владел собой арендатор помещения, а взгляд на стену метнул. Пусть мимолетный и из под ресниц, но я засек.

– Там.
– Ткнул я пальцем в картину, хранившую за собой запрещенные вещества.

Он даже сейф не поставил. Просто нишу сделал и там хранил коробочки запрещенного в нашей стране препарата.

– Ты знаешь, что это?
– вкрадчиво спросил схваченного дегенерата капитан.

– Вы ничего не докажете?
– Снова завел свою волынку Ложкарев.

Я просто встряхнул трансвестита за шкирку и пропел на ухо:

– Ты продал наркоту моей женщине, поэтому если каким-то чудом сможешь выкрутиться, я тебя сам найду и переломаю каждую косточку в твоем теле. Настоятельно советую тебе сесть самому.
– Закончил я вкрадчивым шепотом.

Ложкарев рванул от меня оставляя в моих руках воротник белого халата и практически повис на Гошке, цепляясь за того руками и ногами.

– Я все подпишу. Уберите от меня этого психа.

– Я, в отличие от некоторых, в женскую одежду не переодеваюсь.
– Обиделся я.

В отделении он давал показания под моим личным присмотром и ежился от одного моего взгляда. Это вам не гадость толкать несведущим барышням. Сдал и Хлопкова со всеми потрохами. Допрыгался чувак.

– Чем ты его так напугал?
– Спросил Кириллов, едва Ложкарева увели.

– Все его платья пообещал выбросить, - отшутился я, но мне от чего-то никто не поверил.

А ближе к вечеру позвонила мама.

– Сын, Вы не забыли о том, что должны присутствовать на балу в честь вашего дня рождения?
– И столько пафоса было в голосе родительницы....

– Элоиза Кузьминична, а вы не забыли, что двадцать первый век на дворе, а ты все из себя аристократку строишь?

– Да как ты смеешь?
– Раздалось из трубки.

– Мама, мне насрать, веришь, нет? Приду туда только ради отца и Левки.
– По-детски огрызнулся я.

– Ничего не знаю. Там будет несколько приличных девушек, так что будь добр быть хотя бы в костюме.

– Вот этого не обещаю.
– Я вдруг задумался о том, что синяя борода не такая уж и плохая идея.
– Но буду с женщиной.

– Кто она?
– Как-то испуганно спросила маман.

– Моя женщина. Так что попробуй ей не хамить. Она очень вспыльчива.

– Нашел себе плебейку под стать?
– Вот неугомонная особа.

– Нашел. Так что до пятницы переваривай эту мысль.
– Съязвил я и отключил телефон.

Блин, вот повезло мне с матерью, нечего сказать. Она умудрилась залететь от отца, когда тому едва исполнилось семнадцать и по законам партии ему очень рекомендовали жениться. В то время то, что у тебя «голубая кровь» приходилось скрывать, но семья не бедствовала. В девяностые вообще получилось за копейки выкупить фамильную недвижимость. Дед с отцом занялись бизнесом (семью то кормить надо), меня вовремя сплавили в кадетский корпус (за что я им благодарен по сей день), а мама свихнулась на почве принадлежности фамилии отца к родственникам аж самих Орловых. Тогда-то в нашем доме и начались всякие показательные приемы, и насильно прививались правила никому не нужного этикета. Сама маман - крестьянская дочь, а строит из себя императрицу на выгуле. Она даже добилась внесения нашего рода в реестр высших аристократических семей.

Я же родился и вырос обычным воякой, которого из меня сделало военное училище. И мне претила вся эта надуманная мишура. Хотя по юности и цеплял девочек тем, что я потомственный аристократ, но потом мне это надоело. Я, вообще, почему-то пер всегда против маминых закидонов. Танцы и столовый этикет она в меня еще вдолбила, но одежду и знакомства я выбирал сам. Всегда. Благо дед на карманные расходы для меня никогда не скупился.

А уж когда за меня не удалось сосватать несколько перспективных девиц «нашего» круга, так родительница на меня вообще без содрогания смотреть не могла. Я и сам стараюсь встречаться с ней не чаще раза в год, чтобы не портить никому настроения.

Помотав головой, отправился в спортзал к парням, которые уже там пятнадцать минут занимаются. Надо бы себя в форме поддерживать, а то и так Свете не нравлюсь. Может быть, если чуток подкачаюсь - она будет полояльнее ко мне относиться.

Глава 3

Светлана

– То есть бритвенные принадлежности ему принес Димка?
– Неверяще переспросила я подругу.

– Ага, - Сенька чем-то вкусно чавкала в трубку.

– Вот блин.
– Вырвалось у меня. Ни за что мужика синькой покрасила.

– А ты что, Леху уже за это задраконить успела?
– Ксюшка даже жевать перестала.

– Успела.
– Подтвердила я ее опасения.

– Ну, ты, блин, даешь.

– Так, подруга. Ты мне лучше скажи, что знаешь о родителях Дубенкова.
– Пресекла я не успевшие начаться нравоучения.

– Веришь, нет, ничего не знаю. Митька тоже молчит и загадочно улыбается. Говорит, что сюрприз будет.

– Что-то я не очень люблю сюрпризы. Все сюрпризы моей жизни - это ад адский какой-то.