Разрушай и подчиняй
Шрифт:
Я думал, что они сломали меня, и не было бы в этом никаких сомнений, если бы Уолтстрит не направил мою ненависть во что-то продуктивное, я бы оказался мертвым или в смирительной рубашке.
Он наказал меня, когда я потерпел неудачу, он похвалил меня, когда я преуспел, и больше всего он наполнил мой мозг силой.
Бесконечная сила.
Фондовый рынок. Не только опционы, облигации и «голубые фишки», но и крайне изменчивый и столь же прибыльный рынок иностранной валюты. Он научил меня алгоритмам и формулам, которые он держал в строжайшем секрете, потому что занимался трейдингом, когда
Он никогда не был женат и не имел детей. Его семья был его MК, который в настоящее время разрывает его сердце, идя против его любой команды. Он никому не доверял. Он никому не отдал бы это наследие.
Только мне.
Он превратил меня из съеденного горем подростка в образованного человека, меценатом, обладающим властью не только в Америке, но и в Европе и Азии.
Он не только дал мне бразды правления своей торговой империей, но и дал мне инструменты, которые мне понадобятся, чтобы умело и тайно отомстить, и чтобы у меня было так много гребаных денег, что я никогда больше не буду одинок.
Четыре года, шесть месяцев, семнадцать дней я отбывал из пожизненного заключения.
Затем я вышел.
Артур был мертв. Килл родился.
Свобода была гарантирована.
Месть свершится.
Четыре года назад.
День, когда я покинул тюрьму, был самым страшным, самым волнующим днем в моей жизни.
Я никого не знал.
Мой мир вне штата Флорида больше не существовал, и я не скрывал, что у меня нет ничего, кроме ненависти к тем, кто сделал это со мной.
Уолтстрит сотворил чудо, подняв слух об условно-досрочном освобождении, поднявшись над всеми, заручившись услугами людей, которые могли подорвать всю защиту. Он представил меня в идеальном свете сломанного несовершеннолетнего преступника, который был марионеткой в чужих руках.
Ирония была в том, что ничего из той информации не было ложью. Это была правда. И, наконец, правда освободила меня.
— Ты Килл?
Я поднял руку, прикрывая глаза от яркого света полуденного солнца. Через плечо был брошен рваный рюкзак с моими пожитками. Одежда, которую я носил, когда меня арестовали, свернутая математическая тетрадь, где я решал предположительно неразрешимую проблему, и подарок от Клео.
Мое сердце забилось. Боль. Сожаление. Ненависть. Чувство вины.
Не думай о ней.
При первой же возможности я сожгу все. Включая ластик в форме знака зодиака Весы, который никогда не использовался, чтобы стирать ошибки.
Я был счастлив только рядом с ней.
Я был так чертовски влюблен в нее.
Но ее нет. И мне пришлось жить без нее.
Я чертовски ненавидел воспоминания о ней — они пульсировали болью, как заточка в яремную впадину. Каждый раз, когда я смотрел на этот чертов ластик, он разрывал мне сердце. Я не мог сохранить это. Это чертовски больно.
Соберись, Киллиан. Это твой новый мир. Старый мертв.
Идя вперед, я кивнул.
— Да, я Килл.
Парень улыбнулся, протягивая руку. Должно быть,
— Я Грассхоппер.
Мои глаза сузились.
— Кроме шуток?
Он взял мою сумку, перекинул через плечо и направился к стоянке.
— Нет, мое настоящее имя Джаред Ширер. Но я получил прозвище, потому что мне нравится курить траву, и я стал Вице-президентом, перепрыгивая через других болтовней. — Он улыбнулся.
— Въехал? Грасс… хоппер.
Это чертовски смешно.
Я прикусил язык.
— Понял.
Последние несколько лет моей жизни в заключении исчезли, когда мое прошлое вернулось — реальность грубо ворвалась в мое будущее. Я больше не был окружен строгими законами или побеленными стенами.
Звуки авто. Смог. Жара. Детский смех, когда семейный минивэн проехал мимо. Собаки лают. Громкий звук стерео.
Полный и полный хаос.
Здесь все было безумием.
Тебе лучше быстро включаться в игру.
— Уолтстрит сказал мне, что он все устроил. Правда ли это?
Кто, черт возьми, знал, в какую ситуацию я попаду? В конце концов, Уолтстрит был заперт на долгие годы — кто мог сказать, что у него все еще достаточно влияния, чтобы нажать на правильные рычаги?
Я был бы тем, кто умер, если бы это не сработало.
Грассхоппер улыбнулся, с его темным ирокезом с гелем.
— Да, все в порядке, чувак. Он сказал мне пару слов. Я один из немногих старичков.
— Старичок?
— Ага. Знаешь, когда Уолтстрит был президентом, Corrupts были хорошим бизнесом. У нас были регулярные деловые встречи, дискуссии о прибылях и убытках, инвестиционные исследования. Мы существовали в этой серой области, понимаешь? Часть в законе, часть вне закона. Мы не причиняли вреда другим, потому что нам не нужно было заниматься наркотиками или оружием. Уолтстрит заставлял нас прятать кучу денег, поэтому старый добрый дядя Сэм не взял нас за задницу. Он также не согласен сутенерствовать или готовить мет. — Он замолчал.
Лояльность и ностальгия в голосе парня были трогательными. По нему скучают — даже после всего этого времени.
— Похоже, это было хорошо.
И ничего подобного в Клубе, из которого я пришел.
— Так и было. Мы катались как сыр в масле. Братья были лучшими ублюдками, которых я знал. Но затем чертовы сиськи Уолтстрита на стороне решила отомстить ему за то, что он вышел из Клуба с той зайкой. Федералы хотели его на протяжении чертовых десятилетий, и им, наконец, удалось заграбастать его.
Мы остановились возле Харли и я увидел еще одного байкера, одетого во все черное. Незнакомец с седыми светлыми волосами и кривым носом оттолкнулся от машины, бросая мне ключи.
Я поймал их, ощутив вражду в воздухе.
Грассхоппер вздохнул.
— Не обращай внимания, это Мо. — Повернувшись ко мне, он пробормотал: — Мо, настоящее имя Тристан Морган, просто злится.
Глядя на Мо, он огрызнулся:
— Соберись. Ты мастер по оружию. Чувак, ты должен быть занят реальными вещами, иначе тебе не хватит места в этом новом проекте. Приказ босса.