Разрушай и подчиняй
Шрифт:
Она прошептала:
— Как и я.
Мое сердце сжалось. Слова, я люблю тебя, крутились на языке. Я еще не сказал это. Но, блин, я хотел.
На ее губах появилась улыбка.
— Ты тоже идеалист.
Я кивнул, отвлекаясь от любви к ней и от нас с ней вместе навсегда
— Хорошо, вроде согласен с этим. —
Она вздохнула, ее глаза остановились на моих губах, заставляя меня страдать и умирать от желания, поцеловать ее.
— Поверхностный и тщеславный.
Я резко вздохнул:
— Ах, так совершенство заканчивается. — Прижав свое тело к ее, я пробормотал: — Жаль, что я согласен с ними больше всего.
Она прошептала:
— Надежность. Ты также надежный.
Предательское слово пронеслось в памяти, отбросив меня назад к настоящему.
Надежный.
Черт возьми, я хотел бы быть самым ненадежным ублюдком. Хотелось бы, чтобы хоть одна черта личности Весов не облажалась. Я был самым надежным человеком, которого я мог бы представить. Жаль, что другие видели это — использовали против меня.
Надежность была главной причиной, из-за которой моя жизнь развалилась.
Я был слишком чертовски доверчив. Чертовски надежным.
Чертовски слепым.
Я уравновесил ластик на костяшках пальцев, переворачивая его снова и снова с одной стороны моей руки на другую. Избавься от него.
Мое сердце болит, когда я думаю обо всем, что я потерял. Пришло время уничтожить и это.
Еще нет.
Я не могу…
…еще нет.
Мой живот сжался, думая о завтрашнем дне. Он не просто сжимался, он выворачивался, пока мой последний тюремный обед угрожал свалить через мой гребаный нос. В миллиардный раз я обдумывал. Многое может пойти не так. Столько дерьма могло ударить о вентилятор и пролиться дождем на мой безголовый труп.
Уолтстрит дал мне ключ к моему будущему. Он дал мне больше, чем кто-либо, но, как и все остальное, я должен был заставить его работать.
Я проверил маленькие часы на тумбочке. Четыре часа и считаем. За четыре часа до того, как я пройду посвящение и навсегда прощаюсь со своим прошлым.
На следующий день я взял под контроль свою империю.
Если все пойдет хорошо, я доживу до следующего восхода солнца. Если нет ...
Я слишком молод, чтобы умереть.
Надо было подумать об этом, прежде чем согласиться на это.
Трепет волнения пробежал по моему позвоночнику. Это была мощная смесь страха, мести и знания, что моя жизнь никогда не будет прежней.
В
Хоппер появился на изодранном боксерском ринге в середине комнаты, где снаряжение было укутано дополнительными жакетами Клуба, а также предметами, которые я сказал ему организовать. Большое ведро с водой, паяльная лампа, полотенца и тату-мастер с полностью оборудованной мобильной студией.
Я кивнул.
Он кивнул в ответ.
Я не ожидал помощи в этом мире, но не только Уолтстрит достоин моей преданности в этом Клубе, но и Грассхоппер и Мо. Я чувствовал родство с ними, которое, как я надеялся, не укусит меня в задницу в будущем.
— Все, внимание, — крикнул Грассхоппер, прерывая ворчливый разговор.
— Как вы знаете, Килл был отобран Уолстритом. Мы все знаем его инструкции, и никаких пререканий не будет. Поняли?
В комнате внезапно сгустилась вражда.
Не могу их винить. Глядя на меня с моим чистым лицом, без мозолей на руках и без опыта, кроме как тюрьмы.
Но не им решать, понравлюсь ли я им. Это было решено за них, они будут повиноваться мне.
Шагнув вперед, я сжал руку на плече Хоппера.
— Я скажу это.
Несколько пожилых людей хихикали, толкая друг друга с гневом в глазах. Мой взгляд остановился на их.
— Я знаю, что некоторые из вас не переживут переходный период. Я не сомневаюсь, что лишу некоторых из вас ваших патчей. И я также не сомневаюсь, что некоторые из вас попытаются положить этому конец. Но я здесь, чтобы сказать вам, что знаю, как работает ваш разум. Я знаю, потому что мой работал так же. Вы чувствуете себя преданным кем-то, кому вы доверяли. Разъяренные и не готовые к переменам. Все, что я могу предложить, это уступить или страдать. Другого пути нет.
Подойдя к боксерскому рингу, я перескочил через веревки, указывая на татуировщика.
— Сегодня вы поклянетесь в верности мне; не будет церемонии посвящения меня в ваш Клуб, потому что Corrupts больше не существует.
Мужчины двинулись вперед с негодованием.
— Чего?
— Послушай, маленькая мразь.
Грассхоппер прыгнул на ринг, махнув рукой на гул голосов, шумящих в комнате. Он понизил голос:
— Килл? Что ты делаешь, чувак?
Я делаю то, что он сказал мне.
— Я Corrupts. Отныне мы Pure Corruption.
Его голубые глаза сузились.
— И он санкционировал это?
Я кивнул.
— Он знает. Это был его план. Он знал, что я не смогу стать Президентом и сохранить имя. Это просто не сработало бы. Так что я наберу свою команду из его людей.
Оглядывая комнату, я произнес:
— Следуйте за мной, я обещаю вам все, что когда-либо делал Уолтстрит. Я дам вам деньги. Я дам вам силу. Я гарантирую, что вы никогда не попадете в тюрьму, чтобы отбывать наказание за дерьмовые преступления, которые нам не нужны. Наш закон будет твердым, и вы снова станете настоящими братьями.