Разрушающийся мир
Шрифт:
Между его бровей пролегла жесткая, как шрам, линия.
— Амелия, чего ты от меня хочешь? Моя позиция не изменилась, несмотря на… прискорбный сопутствующий ущерб. Правительство обязано наводить порядок и защищать безопасность своего народа.
— Наше правительство было слабым и немощным. Политические лидеры страны отказывались видеть опасность, подстерегающую их на собственном заднем дворе. Коалиция сделала то, что требовалось. Мы пожертвовали немногими, чтобы спасти миллионы, чтобы обеспечить наши национальные интересы и выживание как нации.
— Ты подразумеваешь, что они были нужны вам, чтобы проголосовать за абсолютную власть Коалиции. Ради этой власти вы убили тысячи соотечественников.
Выражение его лица стало каменным.
— Люди постоянно умирают, Амелия. Это могло бы сработать. Коалиция открыла бы новую эру силы, мира и процветания. Никто не мог предсказать, что вирус «Гидры» мутирует. Это не моя вина. Я поступил так, чтобы Америка выжила.
— Как ты вообще можешь защищать себя после всего, что произошло?
— Хватит! — прорычал он. — Твое постоянное нытье меня порядком утомило. Сегодня мой момент славы, мое величайшее достижение, которым я хотел сначала поделиться с тобой, полагая, что ты поймешь и разделишь мою радость. Но теперь вижу, я ошибался.
Он фыркнул, окинул острым взглядом ее лицо, волосы, платье, и искривил рот в слишком знакомом презрении.
— Я думал, что на этот раз все будет по-другому. Может, в тебе просто слишком много от твоей матери. Обязательно нужно портить все, к чему прикасаешься?
Все старые чувства — стыд, страх и неприкаянность — захлестнули Амелию с головой. Годами она старалась изо всех сил, отчаянно пыталась добиться совершенства. Но толку от этого не было. Все это никогда не имело значения. Она никогда не была достаточно хороша, чтобы заслужить одобрение отца, его любовь. Непрошенные слезы подступили к ресницам.
«Ты больше не та слабая девчонка», — яростно прошептал голос в глубине ее души. Она слишком много боролась, слишком много потеряла, чтобы вернуться назад. Одобрение отца больше не определяло ее ценность.
Только она сама могла судить об этом.
Амелия собрала все свои силы. Она заставила себя поднять подбородок, отказываясь проливать слезы в его присутствии.
Лицо отца потемнело. Он улыбнулся, но это была опасная, острая, как нож улыбка.
— Ты, Амелия, — главное достижение моей жизни. Занимаясь тобой, я открыл нанороботов, с помощью которых успешно изготовил лекарство от рака. Затем универсальную вакцину от гриппа. А теперь вот это — препарат от самой разрушительной чумы в мире.
Понадобилось мгновение, чтобы его слова улеглись в голове Амелии. Чтобы их смысл укоренился в ее сознании.
— Ты… ты ставил на мне эксперименты?
— Безопасные, уверяю тебя.
— Ты… — Она не смогла найти слов. Потрясенное неверие охватило ее тело до самых костей.
Все эти годы он мог подмешивать в ее таблетки и автоинъекторы что угодно. Он был готов рисковать ее разумом, самой ее жизнью ради своей работы, ради очередного лечения за миллиард долларов, ради славы и власти. Она не ожидала такого, даже от него.
Едкая кислота обожгла горло. Амелии стало дурно.
— Что, если бы что-то пошло не так? Что, если бы ты отравил меня или…
— Не сомневайся во мне! — прогремел отец. — Я точно знал, что делаю. Знал, что наночастицы — это ключ ко всему. Все научное сообщество ошибалось. А я был прав! Я сделал это!
Амелия уставилась на него, ошеломленно молча.
— Ты знаешь, кем была твоя мать? — спросил вдруг отец, резко сменив тему. Он не замечал ее боли и выглядел абсолютно бесстрастным. Казалось, ему совершенно плевать что он своими словами взорвал ее мир. — До того, как я подобрал ее у мусорного бака и усадил за стол с королями?
Амелия застыла на месте. Кружилась голова, в уголках глаз появились мутные пятна. Она была ошеломлена, шокирована. Ее мозг никак не мог все это переварить.
Деклан шагнул к ней. Его голос прозвучал жестко и твердо как сталь. Каждое слово резало по живому, чего Амелия совсем не ожидала, к чему не была готова.
— Оба ее родителя умерли от голода, когда ей было двенадцать. Она жила как уличная крыса, пока не достигла половой зрелости, и ее не заметил скаут синдиката.
— Нет, — прошептала Амелия.
Деклан зло усмехнулся.
— Твоя мать была шлюхой. Она не рассказала тебе об этом?
Ядовитая кислота обожгла горло Амелии. Отец разозлился на нее. И в наказание пытался причинить боль, сломить ее.
Амелия хотела сказать, что ей все равно, это не имеет никого значения. Она желала бы бросить отцу в лицо все его инсинуации. Но как она могла? С горечью она понимала, что в его словах прозвучала правда. Мама никогда не говорила о биологическом отце Амелии. Она никогда не рассказывала о своем прошлом.
Именно поэтому. Ее родной отец был всего лишь безымянным мужчиной. Амелия смахнула слезы. Сцепила пальцы на грифе скрипки, футляр которой все еще лежал открытым на столе перед ней.
— Неважно, кем была моя мать. Это ничего не меняет.
Деклан проигнорировал ее замечание.
— Когда-то я верил, что нас свела судьба. Позже узнал, что Элиза изучила все научные работы, когда-либо написанные о синдроме Драве. Так она нашла меня и мои исследования. Она посещала всевозможные съезды и симпозиумы, пока не встретила меня. К тому времени у нее уже был ребенок, младенец всего трех месяцев от роду. Умирающая малышка.
— Элиза рассказала мне о своем ребенке и прогнозах врачей, я, признаться, был заинтригован. А она в полном отчаянии. Меня сразили как научные возможности, так и ее обаяние, и скромная красота. Пока я занимался разработкой протокола лечения для тебя, мы пришли к взаимопониманию. Она согласилась выйти за меня замуж, а я спасти ее дочь.
— Мы заключили сделку.
Напряженные серо-голубые глаза отца притягивали Амелию к себе. Она не могла отвести взгляд. Он видел, что делает ей больно. Однако улыбался.