Разрушенные
Шрифт:
— И это делает тебя?
— Убийцей.
Мой куратор хлопнул руками передо мной.
— Верно, агент Фокс. Ты высококвалифицированный, узконаправленный убийца. Твоя жизнь — наша. Твоя единственная задача выполнять приказы от правительства, индивидуальные заказы от достаточно богатых людей, которые в состоянии оплатить эту услугу. Ты безжалостный. Ты беспощадный. Мы сделали тебя таким.
Условный рефлекс, от которого я так упорно бежал, вернулся. Я как будто скользнул в поношенную одежду, которая была все еще теплая с того момента, как я сбросил ее. Я ненавидел то, как легко было вернуться. Как моя борьба не имела значения. Они были правы. Они, черт побери, владели мной. Всегда. Всегда будут.
«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».
Сильное желание убивать вернулось с удвоенной силой. Я ничего не мог сделать, чтобы предотвратить это. То, что я увидел, как умирала Клара, напомнило мне о цели. Моей единственной цели.
Мне нужно драться.
Мне нужна кровь.
Мне нужно убить.
Мне нужна жертва. Если я не убью и не приму наследие, я взорвусь на миллион частей, превратившись в дождь из крови и костей.
— Ты думал, что свободен?
Я посмотрел на стену в сырой яме, в которой провел последние два дня. Я пытался убежать как гребаная девчонка, но они поймали меня. Как, впрочем, и каждый раз.
— Ты знаешь, что отсюда нет выхода, Фокс. Чем раньше ты примешь это, тем легче будет твоя жизнь. — Он подкинул снег, валяющийся вокруг ямы, в результате чего тот опустился на мое замерзающее тело. — Скажи, что повинуешься и сможешь вернуться внутрь.
Мысль о тепле и еде почти сломила меня, но я был глупым, упрямым десятилеткой и не сдался.
Я повернулся спиной и не поднимал голову, когда он уходил.
Это была первая ночь, когда я провел острой палкой по своей руке, пытаясь найти свободу от невозможности своей жизни.
Воспоминание закончилось, и я задрожал.
Я не мог быть рядом с Хейзел. Я не мог держать себя под контролем. Она уже потеряла свою дочь, и я не хотел украсть ее жизнь.
«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».
Мой контроль ушел. Я был машиной. Призраком. Было глупо пытаться изменить свой жизненный путь. Мне нужно было очиститься. Мне нужна была боль. Мучение. Я не мог жить в теле, пока моя душа разрывала себя на кусочки.
Бросившись вниз по лестнице на этаж «Обсидиана», я искал тех, кто пришел пораньше.
«Ты не найдешь искупление здесь».
Мой разум метнулся в неизвестность, вскармливая меня альтернативами, о которых я не думал.
«Возвращайся. Ты принял, кто ты. Возвращайся. Поезжай домой».
Мои
У Призрака не было семьи. Призрак не чувствовал боли.
Так почему мне так чертовски больно?
Мое зрение заволокло туманом. Я не мог ничего делать. Ненавидя себя за слабость, сгорая от стыда из-за своих потребностей, я вытащил ручку из кармана и вонзил себе в ладонь.
Боль окатила меня волной тепла, за которой последовал укол высвобождения. Это гарантировало небольшой проблеск рациональности в хаотичном шторме замешательства.
Я знал, что должен сделать.
«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».
Зел владела мной больше, чем кто-либо, и я не выживу без нее. Клара ушла. Хейзел, была всем, что у меня осталось. Я хранил от нее секреты. Так много гребаных секретов.
Я не был достоин ее. Я не был безопасен.
Но я мог изменить все это.
«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».
Мое сердце умерло в груди от мысли предать ее. Она будет нуждаться во мне. Она заслужила плечо, чтобы поплакать, и другого человека, чтобы разделить бремя горя. Но я не мог. Еще не мог. Не мог, пока я существовал на грани Призрака и здравомыслия. Я не мог обнять ее. Не мог утешить ее боль.
В момент, когда опущу свои щиты, я сверну ей шею.
Я не мог дать Зел то, что ей нужно. Я не был цельным.
А я хотел, черт побери, заслужить ее.
Мой гнев обратился наружу, фокусируясь на кураторах, что испортили мне жизнь.
«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».
Условный рефлекс, что пульсировал в моем мозгу, был прав. Мне нужно убить. И сейчас у меня была жертва. Я покончил с тем, чтобы быть изгоем. Я покончил с тем, чтобы быть ненормальным.
Я думал, что Клара была моим исцелением.
Я ошибался.
Гребаное исцеление все время было внутри меня. Я держал в себе ключик, чтобы излечить себя, вернувшись в свое прошлое и уничтожить их.
«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».
— К черту это. — Я опустил все свои стены. Я приветствовал безжалостность условного рефлекса с распростертыми объятиями. Я улыбнулся льду, что заполнил мои конечности, и наполнил голову туманом. Я позволил своим мускулам вспомнить то, на что я был запрограммирован.
Я превратился в Призрака.
И потерял себя.
Матушка Россия.
Ежовые рукавицы прошлого, от которых я не мог сбежать. Холод, пустота и возвращение к пристанищу моих мучений.