Разрушенный
Шрифт:
— Так вот как это будет? Я пытаюсь быть милым.
Ее глаза смотрят на меня с редкой легкостью, которой я никогда раньше не видел.
— Кто бы мог подумать, что парень, известный столькими непристойными поступками, будет стараться быть милым?
— Ты возишься с кем-то, кто не воспринимает твои насмешки легкомысленно.
— Если они будут такими же легкими, как твои поцелуи, думаю, я выживу. — Она прижимает ладонь к груди и улыбается мне.
Я затыкаю ее карающим поцелуем. Мой язык бьется о ее язык, не давая ей расслабиться, желая завладеть ею. Показать ей
Ощущение ее прикосновения ко мне опьяняет. Она отдает так же хорошо, как принимает. Моя кожа нагревается от осознания того, что она проводит ладонями по моим напряженным рукам. Должно быть, я выпил в клубе столько алкоголя, что не помню, как целовал ее. Я бы снова и снова корил себя за такое глупое решение, потому что это дерьмо незабываемо.
Поцелуй с ней на вкус как самый сладкий вид разрушения. Она оживляет мое тело своим прикосновением, толчок энергии проносится по моему телу. Мой член пульсирует в джинсах, когда она проводит языком по моей нижней губе. Я прижимаюсь бедрами к ее бедрам, показывая ей, как сильно я ее хочу. От желания у меня помутилось в голове.
Она отрывается от поцелуя, прежде чем отстраниться. Ее пальцы проводят по припухшим губам, привлекая мое внимание к причиненному мной ущербу.
— Я не думаю, что это должно повториться.
— Почему? — я делаю шаг к ней.
Она снова делает шаг назад.
— Мы работаем вместе. Нет необходимости усложнять ситуацию.
— Поверь мне, когда я говорю, что поцелуй с тобой — наименее сложная вещь в моей жизни сейчас.
В ее глазах вспыхивает что-то, что я распознаю как жалость.
— Ты не в лучшем положении.
— Я устала так жить.
А я устал от того, что каждый день увязаю в своей тревоге.
— Я думаю, это отличный первый шаг, но это не значит, что мы должны повторить то, что только что сделали.
— Ты собираешься вести себя так, будто этого никогда не было? — я сжал руки в кулаки.
— Конечно, раз уж мы так хорошо справились с первым разом. — Она поворачивается, чтобы взять свою сумочку с кухонного стола.
Внутри меня бурлит гнев на ее беззаботность. Я бы оскорбился и усомнился в своих навыках, если бы не то, как она прижалась своим телом к моему, практически умоляя о большем.
— Что, если я не хочу притворяться, что этого не было? — промурлыкал я.
Ее плечи опускаются, и она вздыхает.
— Я не собираюсь разрушать твое восстановление из-за чего-то вроде похоти. Тебе нужна стабильность, а что-то между нами было бы чем-то иным.
Даже я знаю, что это правда. Я пытаюсь выздороветь и бороться с тревогой, сдерживающей меня, в то время как она хочет построить свой бизнес, помогая мне. И если я чему-то и научился у своих друзей, так это тому, что везде, где есть такая похоть, любовь — рискованный побочный эффект.
Я ненавижу то, что Елена права. Я ненавижу это так сильно, что молчу всю дорогу обратно в отель.
Моя тревога снова побеждает, разрушая мой шанс на что-то хорошее. Мы с Еленой не были бы вместе, но не по тем причинам,
В то время как у некоторых людей есть прочный фундамент, построенный для того, чтобы противостоять жизненным трудностям, мой — это эквивалент карточного домика, который может рухнуть от малейшего изменения.
Глава 18
Джакс
— Я хочу слезть с Ксанакса. — Говорю я после того, как считаю плитки в течение, кажется, тридцати минут.
Слова Елены в ее квартире преследовали меня всю неделю. Она права, и это меня злит. Если бы я был нормальным человеком, мне бы не пришлось беспокоиться о том, что связь с кем-то грозит выбить меня из колеи. Ее нежелание даже поцеловать меня снова показывает, насколько глубоко я провалился в яму самообвинения и изоляции.
Том скрещивает ногу над коленом.
— Тебе нужны рекомендации психиатров?
— Да. Я хочу действовать правильно, так что все, что ты думаешь, поможет.
— Мне интересно, что изменило твое мнение относительно лекарств?
— Я по-прежнему считаю, что лекарства необходимы, но я больше не думаю, что Ксанакс — это правильный выбор для меня лично. Я хочу попробовать что-то другое, что лучше впишется в мой образ жизни.
— Я горжусь тобой за то, что ты хочешь это изменить, Джакс.
Ему следовало бы поблагодарить Елену, но я не хочу впутывать ее в эти разговоры.
— Спасибо.
— Я могу составить список, если тебе это подходит.
— Конечно. Чем быстрее, тем лучше. Как ты думаешь, изменения повлияют на мои гонки или что-то еще?
— Я думаю, психиатр может помочь определить, как лучше поступить. Но они знают, как работать с таким спортсменом, как ты.
— Тогда это хорошо. — Я киваю, довольный собой за то, что сделал этот первый шаг.
— Я знаю, что ты сможешь победить это, Джакс. Тревога не определяет тебя. — Том улыбается мне.
— Легко говорить, когда не знаешь моих страхов.
— Если ты готов поделиться, я бы хотел тебе помочь.
— Давай оставим эту битву на другую неделю.
Я прошелся по гостиной, глядя на дверь спальни Елены. С тех пор как она написала мне сообщение о том, что плохо себя чувствует, я был начеку.
За последние несколько месяцев она не отлучалась ни на час, не говоря уже о дне. Хотя я бы предпочел чувствовать себя уязвленным из-за того, что Елена избегает нашего поцелуя, что-то подсказывает мне, что она не откажется помочь мне, по крайней мере, из-за поцелуя.