Разрушенный
Шрифт:
Поцелуя, о котором она хочет забыть.
Поцелуй, который я не смог бы забыть, даже если бы попытался. А я, черт возьми, пытался. Я так чертовски старался, что вчера чуть не врезался головой в стену душевой кабины после того, как подрочил на мысли о ней.
Я опустился до новых низов, и это говорит парень, который живет на самом дне.
Она избегает меня, и я на взводе. Не потому, что я забочусь о ее благополучии, а скорее потому, что я не хочу заболеть вирусом, который она
Лжец.
Я сопротивлялся желанию постучать в ее дверь. Я присутствовал на пресс-конференции без нее, не забыв просмотреть электронное письмо, которое она прислала мне утром, с ответами на возможные вопросы. Вот такой она трудоголик, посылает мне всякую хрень, чтобы я был в курсе всего.
Раздраженный собой и своим дурацким шагом, я стучу в ее дверь. Мое сердце грозит вырваться из груди, пока я жду ее. Проходят минуты, а боль в груди не ослабевает.
Я стучу снова, желая убедиться, что Елена жива, а не захлебнулась рвотой или чем-то еще. Почему-то пиарщица, умирающая от собственной рвоты, пока ее сосед ждет снаружи, звучит как ужасный заголовок. Она бы хотела, чтобы я проверил ее только из-за этого потенциального убийцы репутации.
После еще одной минуты молчания я прижимаюсь лбом к двери.
— Елена, ты там жива? Я не особо обеспокоен, но твое молчание необычно. — Ладно, я слегка обеспокоен, но какого черта.
— Я плохо себя чувствую. Ты можешь сегодня не выходить на улицу и не делать ничего, что может привести к неприятностям? Я знаю, что вечеринки — это безумное веселье и все такое, но я не хочу иметь дело с последствиями завтра.
Холодное чувство проникает в мою грудь от ее неприятного голоса.
— Тебе нужны лекарства или что-то еще? — не могу поверить, что в данный момент я разговариваю с дверью, практически умоляя Елену открыть ее.
Это невероятно с моей стороны. Я должен уйти, но мои ноги остаются на ковре.
— Нет.
— Это из-за женских проблем? — Боже, сегодня я превращаюсь в чертову киску.
— Нет. Боже, нет. Иди погуляй со своими друзьями и не напивайся, пожалуйста. — Ее хриплый смех не ослабляет мое начинающееся беспокойство.
Я ненавижу ее принудительный смех. Это не ее обычный. Черт, это даже не ее саркастический смех, который она приберегает для тех случаев, когда я становлюсь полной задницей.
Я отхожу от ее двери, прислушиваясь к ее совету. Лиам отвечает на мои сообщения и говорит, чтобы я приехал к нему в отель.
В машине я не могу перестать ерзать на своем сиденье, размышляя, нужно ли Елене что-нибудь, чтобы почувствовать себя лучше. Я прошу водителя развернуться и заехать в ближайшую аптеку.
Я рассуждаю сам с собой, стоя как идиот в проходе женской гигиены. Я делаю это исключительно потому, что мне нужно, чтобы Елена помогла мне с моей репутацией. Ничего больше, ничего меньше. Акцент на «ничего больше».
Я теряюсь, глядя на
Я набираю номер мамы.
— Привет, быстрый вопрос. Что предпочитают женщины во время месячных? Есть куча всякого дерьма с надписью «прокладки» или «тампоны», и я не могу понять, зачем женщине вставлять в свое тело нечто, похожее на картонную пулю.
Моя мама смеется целых тридцать секунд в свой телефон.
— Пожалуйста, скажи мне, почему мой сын покупает гигиенические средства в среду.
Я стону, прислонившись к полке.
— Я не знаю, что я делаю. Елена ведет себя странно, и я подумал, что это могут быть месячные.
— Значит, ты пошел в местную аптеку ради нее?
— Да.
— Она просила что-нибудь конкретное?
— Нет. Она сказала мне пойти потусоваться с друзьями.
— И все же ты звонишь мне из магазина? Это не похоже на твой обычный тип тусовок.
— Хочешь, я тебе объясню?
Мама хихикает.
— Не-а. Я буду развлекаться, делая свои собственные выводы! Я впечатлена тем, как она подействовала на тебя за такой короткий промежуток времени. Я думала, ей понадобится полгода, как минимум.
— Это не что иное, как добрый поступок соседа по комнате.
— Потому что ты вдруг стал защитником доброты? — мамино фырканье заставляет меня улыбнуться.
— Ладно, хорошо. Она помогает мне с кучей дерьма, так что мне неловко. Я немного схожу с ума с тех пор, как она целыми днями сидит в своей комнате.
— Действительно, интересно. Ты беспокоишься о ее благополучии?
— Давай не будем сейчас об этом. Ты собираешься мне помочь или нет?
— Конечно. Все что угодно для моего сына, который явно не любит Елену. — Мама набрасывает список вещей, которые я должен взять.
Двадцать минут спустя я вхожу в наш номер с двумя сумками, набитыми всякой ерундой, которая, очевидно, нужна женщинам, чтобы пережить это время месяца. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться о любимых конфетах Елены, учитывая, что она ест их каждую неделю, пока работает над этой чертовой головоломкой. Я купил все, что посоветовала мама, от первоклассных органических гигиенических прокладок, до грелки, которая, видимо, помогает от спазмов.
Если я и раньше думал, что Елена меня наебала, то сегодня это окончательно подтвердилось.
Я колеблюсь, когда подхожу к ее закрытой двери. Набравшись смелости, я стучу, надеясь, что она наконец-то откроет.
Ее приглушенный вздох доносится через дверь.
— Джакс. Я сегодня не в настроении.
— Ладно, я купил тебе дерьма, чтобы ты пережила свой плохой день, так что, надеюсь, у тебя есть настроение съесть Reese's Pieces. — Если она не выйдет ради этого, тогда ее нужно срочно везти в ближайшую больницу, потому что она, должно быть, умирает.