Разрушитель
Шрифт:
– Конечно, отец, – скромно опустила взгляд Васька, а потом лукаво стрельнула глазищами из-под длинной челки.
– Кокетка, – вздохнул Алан и подхватил пискнувшую дочь на руки. – В кого ты такая?
– Она говорила, что я вся в вас, – вздохнула девочка. – Даже пальцы на ногах, как у вас.
Она ... Васька больше не называла родившую ее женщину матерью, и у Алана язык не повернулся сделать ей замечание.
В храме они пробыли три часа, ради важных гостей брат
это время Васька не отходила от Алана, вцепившись в его руку, она исподлобья зыркала на незнакомых мужчин и тихонько сопела где-то в районе пояса. Валия в основном молчала, изредка бросая на мужа задумчивые взгляды, и явно не слушала, о чем говорят, думая о чем-то своем. Интересно, о чем? Алан искоса наблюдал за женщиной и видел, как меняется выражение ее лица, как она прикусывает губу, а потом зализывает ее, и это движение, неосознанное и простое, бредило в душе какие-то смутные воспоминания и желания. Поэтому когда они выехали в сторону поселения Волка, Алан вздохнул с облегчением. Ему не нравилось то, что он начинал чувствовать к Валии. Это было ненужное чувство, лишнее, чуждое и опасное.
Алан стянул с головы вязаную шапочку – подарок Светики, тряхнул отросшими волосами, отгоняя странные мысли, и пустил коня вскачь вслед за уехавшим вперед Ивертом.
– Не люблю зиму, – сообщил он хмурому другу, придержав поводья, чтобы кони шли рядом. – Серо, сыро и тоскливо. Люблю солнце, море, тишину. Желтый песочек, пляж, чистая вода, рыбки… И официант, который подносит тебе коктейли. Эх, все познается в сравнении…
– Ты видел, как она на него смотрит? – Иверт не услышал слов друга. – У него есть племя, дом, стадо овец и табун лошадей, куда мне с ним тягаться?
Алан задрал голову к серому небу, вздохнул. Никогда не умела и не любила Виктория утешать великовозрастных влюбленных, особенно мужчин. Чего ныть? Добивайся или отступи.
– Вот не понимаю я тебя, Иверт, – оглядываясь по сторонам, сказал герцог. – Ты дерешься на дуэлях, разбиваешь морды за косые взгляды в сторону Маи, всем своим видом показываешь, что влюблен и у вас все серьезно, но стоит тебе остаться одному, как ты заявляешь, что любишь другую. Так в чем правда, друг?
А места-то знакомые, вон там на горе вход в пещеру с наскальным рисунком и остатками техногенного мусора, сейчас, когда облетели листья и снег прикрыл траву, узкий проход был очень заметен. Берт говорил, что они все раскопали и то, что нашли, передали брату Туриду для изучения и описания. Нужно поинтересоваться, что именно нашли. А вот и дорога в селение Волка, натоптанная, широкая, видно, что в изоляции люди тестя не сидят, активно перемещаются между Виктоградом и Осколком.
– Мая мне нравится, – ответил все же Иверт. – Но я хочу одну жену. Одну и навсегда. Чтобы умереть в ее объятиях, чтобы не делиться, и чтобы дети были только моими. Ты думаешь, я чего из племени ушел? Потому что отец хотел, чтобы я женился на дочери Ведмедя, а она уже носила под сердцем чужого ребенка. Многие бы решили, что это честь, законы предков велят любить всех детей, но что-то во мне воспротивилось этому решению.
– Ты же говорил, что поссорился с отцом из-за…
– Э, мало ли что я говорил! – перебил его горец и белозубо улыбнулся. – Ты ведь не веришь всему, что я рассказываю?
Алан как раз верил.
– А мне зачем Зиру подложил? – прищурился он.
– Глупости говоришь, Кузнечик, Ласка сама тебя выбрала. А вот Паулина меня не хочет, – вздохнул он.
– И правильно делает, – злорадно припечатал Алан. – Зачем ей потасканный кобель, который спит с ее нанимательницей? Вот женишься ты, – В душе подняла голову язва Виктория, которой очень хотелось сказать Иверту гадость. – И куда приведешь жену? Дом в городе ты себе строить не захотел, в Белой крепости у тебя место в казарме и комнатка в крыле холостяков. Да и все твое имущество – яташ да кобыла.
– Мае это не мешало!
– Мая замуж за тебя не собиралась! А что ты вообще знаешь о Паулине? Может, у нее есть мужчина и трое детей?
На подвижном лице Иверта проскользнула целая гамма чувств от смятения до ужаса.
– Нет у нее никого. Двадцать четыре года, отец - разорившийся купец, мать умерла, когда ей было три года, воспитывал ее дядя, наемник. Он водил караваны и девчонку брал с собой, чтобы она не оставалась с отцом, который стал пить. – Ворон, до сих пор молча ехавший рядом с Лисом позади друзей, флегматично сплюнул на землю, – И, кстати, Паулина не настоящее ее имя.
– Как она в таком возрасте осталась не замужем?
Алан давно привык, что в этом мире женщины полностью зависели от мужчин и замуж старались выходить как можно раньше. Двадцать четыре – это уже старая дева.
– Наемницей была, у них нравы попроще, а так… Благородный не женится, а за простого она сама не хочет.
– Откуда ты это все знаешь? – ревниво оскалился Иверт.
– А они после тренировки вместе в баню ходили, – звонко добавил Лис и прищурился, когда выбившийся из-за туч солнечный луч мазнул его по щеке. – А потом мы долго пили чай и разговаривали. Интересная она, не похожая на других. Гордая и независимая. Она к вам, кир Алан, будет в отряд проситься, хочет с амазонками служить.
– Понял, ухажер? – усмехнулся Алан. – Ищи к девушке правильный подход. Иверт тихо выругался и притих, до самого дома не произнеся ни слова.
Алан же ни о чем не думал, просто ехал, подставив лицо ветру, дышал полной грудью, смотрел по сторонам, с нежностью и тихой радостью вспоминая знакомые места. Очень хотелось поделиться с кем-нибудь радостью возвращения, но Иверт был сейчас не в том настроении, чтобы вести разговоры, а перед ксенятами ему не хотелось выглядеть сентиментальным. Пожалуй, Алвис бы его понял, но верный враг остался в Осколке под присмотром шута и друиды, поэтому Алан тихонько радовался сегодняшнему дню, редкому солнцу, миру и тому, что они все еще до сих пор живы.